Родился 9 августа 1930 в Ленинграде.
Школу окончил с золотой медалью.
В 1953 окончил юридический факультет Ростовского государственного университета, в 1959 - аспирантуру МГУ. Кандидат философских наук.
С 1953 по 1954 работал народным судьей г. Хадыженска Краснодарского края. В 1954 - 55 - заведующий отделом пропаганды и агитации Нефтегорского райкома.
В 1955 - заместитель директора Хадыженского леспромхоза.
В 1955 - 56 - народный судья Хадыженска.
В 1959 - 63 - научный консультант редакции философии журнала "Коммунист".
В 1963 - 72 - консультант, руководитель группы консультантов отдела ЦК КПСС.
С 1972 по 1991 - политический обозреватель газеты "Известия". Был ведущим еженедельной телевизионной программы "Международная панорама".
В 1991 был назначен Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в Израиле (с 1992 по 1997 - посол РФ).
С сентября 1997 - политический обозреватель газеты "Известия".
С декабря 1997 - автор и ведущий публицистической программы "Разговор по существу" на телеканале "ТВ-Центр".
Публикуется в журнале "Итоги".
Имеет государственные награды.
Жена Елена Петровна. Имеет дочь и внука.
До своего появления на телеэкране в качестве ведущего знаменитой в 70-е годы "Международной панорамы"
Александр Бовин руководил группой консультантов ЦК КПСС - писал речи не кому-нибудь, а самому Брежневу. А после 19 лет журналистской деятельности его послали в Израиль. Чрезвычайным и полномочным послом. И
Александр Евгеньевич оказался последним в истории послом Советского Союза.
Ну кто же
Бовина не знает. Много лет назад он неожиданно появился на телевизионных экранах в передаче "Международная панорама" и сразу стал своим для миллионов. После холеных советских международников, что между поездками из Парижа в Нью-Йорк и обратно вещали советским людям о мерзостях капитализма, этот толстый, небрежный человек с лицом стареющего Портоса повел вдруг с ними на равных доверительный разговор о проблемах международных отношений. И то, что раньше было так далеко, вошло на кухню, да там и осталось. И если бабули днем на лавке говорили про Гондурас, значит, смотрели
Бовина.
- Ну откуда он столько знает! - удивлялись граждане.
Откуда? Оттуда. Со Старой площади. Потому что все серьезные знания в нашей стране сходились как раз туда, в здание ЦК КПСС.
Александр Евгеньевич Бовин там и работал. Консультировал вождей.
- Увы, покидать сплоченные ряды (партии) я в ту пору совершенно не хотел. Как и все советские люди, я достаточно ясно понимал, что живу в клетке. Но моя клетка была позолоченной, комфортной. 21 августа 1968 года войска Варшавского Дого-вора вступили в Чехословакию.
Я и сегодня убежден, что наше руководство тогда совершило чудовищную ошибку. Помните, у Талейрана: "Это больше чем преступление. Это - ошибка".
Не случись вторжения, не знаю, не уверен, но, может быть, вся история социализма пошла бы по иному пути. И не закончилась бы в августе 91-го.
- Вот слушаю я вас и не понимаю, как с такими мыслями
Бовина так долго терпели в ЦК?
- Не так уж и долго. Девять лет. В 1972 году уволили со всеми почестями.
А потом послали Вас представлять СССР в Израиле. За что же на Голгофу?
- А чисто случайно. Хотя дипломатом хотел быть с детства. После школы приехал в Москву и приперся не куда-нибудь, а сразу в дипломатическую академию. Учиться на дипломата. Вахтер, правда, сказал: Рано тебе сюда, сынок. Закончишь институт, тогда приходи. Так и сложилось. Хотя в начале 80-х, еще при Брежневе, я страшно хотел поехать послом в Люксембург. Маленькая такая страна, незаметная. Сиди и пиши спокойно книгу. Куда там. Громыко ехидно посмотрел на меня и сказал: "Слишком маленькая для
Бовина страна. Он там не поместится". Я понял, что Люксембург - это подарочный фонд для своих, и больше не напрашивался.
А в октябре 91-го - первый визит советского министра иностранных дел, Бориса Панкина, в Израиль.
Я с другими журналистами освещаю визит. Стоим у гостиницы, встречаем министра. Посла-то нашего там с 1967 года нет. Здороваемся, Борис смотрит на меня и изрекает: а вот и посол.
Вернулись в Москву, я и забыл, как вдруг из МИДа звонок: срочно присылайте объективку. Вас оформляют послом в Израиль. А через некоторое время звонит сам Горбачев: у меня здесь указ лежит о твоем назначении. Ты не возражаешь? Я не возражал.
- Если не ошибаюсь, вы стали последним послом Советского Союза?
- Не ошибаетесь, именно последним. 6 декабря случится Беловежская пуща, и через три недели Советского Союза больше не станет. Из Израиля торопят:
приезжайте, иначе придется оформляться по новой. Уже от другого государства. Я помощникам Горбачева в шутку говорю:
вы уж не торопите его. Пусть до моего отъезда не уходит. Пошили наконец посольский мундир: с галунами шикарными, маршальскими звездами. Примерил - ,ну точно швейцар из пятизвездочной гостиницы. И вот 23 декабря 1991 года в этом одеянии я успел вручить президенту Израиля верительные грамоты. Для любого посла такой день - радостный праздник. А для меня - со слезами на глазах. Я же солдат империи. Поднимают флаг СССР, и я знаю, что вижу его в последний раз. Играют гимн СССР, и я знаю, что слышу его в последний раз...
- Шесть лет вы пробыли в Израиле. Уезжали из умирающего Союза, вернулись в новую Россию. Можете ли вы, как Горбачев, вернувшийся из Фороса, сказать: я приехал в другую страну?
- Конечно, это совсем иная страна.
Другое дело, насколько она мне симпатична. Знаете, иногда я кажусь себе мамонтом. Вокруг бодро скачут всякие лошади Пржевальского, несутся куда-то по своим делам, а мамонт стоит и совершенно не понимает, ну что ему делать среди этих лошадей, которые совсем из другого мезозоя. Мне очень нравится та свобода, что есть сейчас у россиян. И совсем не нравится, что миллионны этих россиян, особенно пожилых, живут впроголодь. Десять лет свободы не дали им уверенности в завтрашнем дне, вот что плохо.
"Досье"
Из статьи "МАМОНТ"
7.06.2001
ВАЛЕРИЙ ЛАРИН
А в Израиле
Бовина просто обожают. За внешность, за объективные оценки событий на Ближнем Востоке, за личное обаяние. Вот как
Бовина встречают, например, в ресторане.
Бовин никогда не скрывал, что он прежде всего патриот СВОЕЙ страны, и думает о ее интересах, но и Израиль для него не чужой, это сквозило в его выступлениях в израильской прессе.