Тарасова Татьяна

Сегодня она знаменита почти так же, как ее отец, хоккейный тренер Анатолий Тарасов. Как и его, Татьяну Тарасову называют человеком, одержимым профессией. Она воспитала одиннадцать олимпийских чемпионов, ее ученики завоевали в общей сложности тридцать четыре золотые медали на соревнованиях самого высокого класса. Среди них Ирина Роднина и Александр Зайцев, Ирина Моисеева и Андрей Миненков, Наталья Бестемьянова и Андрей Букин, Марина Климова и Сергей Пономаренко, Паша Грищук и Евгений Платов, Илья Кулик, Алексей Ягудин...
- Ваших фигуристов называют "тарасятами". Среди них и чемпионы, и те, кто не добился больших побед, но кого очень любили зрители. Кто из "тарасят" вам дороже всех и почемуN
- У меня ученики по всему миру, и я люблю их всех. Все они - часть моей жизни. Есть родители, которые дали тебе жизнь, и есть педагоги, которые дают тебе профессию. Это, в общем, почти равноценно. Я вообще люблю таланты и обожаю свою профессию. Мое дело - заметить талант и "подать" его. Когда я взяла очень талантливую Наташу Бестемьянову и ее увидела Ютта Мюллер (знаменитый немецкий тренер фигурного катания), она пришла в ужас: "Ты сошла с ума! Она такая страшная!" А я считала ее красавицей и умницей. И через пару лет это признала и Ютта, и все остальные.
- Какие победы ваших учеников были самыми трудными, самыми незабываемымиN
- Все были тяжелыми. И в определенный момент казались самыми дорогими. Я к победам шла долго, но я знала, что они не случайны. К двум Олимпиадам одну только Роднину подготовить - это двадцать лет, вырванных из жизни. Все победы моих учеников я считаю чистыми и красивыми: они побеждали, потому что были на голову выше соперников. Особенно трудными и потому радостными были победы в одиночном катании. Тут ничего нельзя запланировать, тут нет слабых, любые пол-ошибки решают дело. И когда видишь, что твой ученик победил себя - а у одиночников надо как раз победить сначала себя, - испытываешь необыкновенное чувство.
Побеждать себя пришлось в жизни и ей самой. Спорт она полюбила с детства, ходила на тренировки отца, а когда его воспитанники выигрывали на хоккейных чемпионатах, бросалась к экрану и перецеловывала всех. В пять лет отец привел ее в фигурное катание: "УЖ если родилась девочкой, то хоть на коньках стоять научится". Он воспитывал ее жестко, как мальчишку. Кататься Татьяна начала с Людмилой Пахомовой, впоследствии известной фигуристкой, обладательницей всех мыслимых титулов в фигурном катании. Их, кстати, считали не слишком способными фигуристками, но артистками отменными, они вечно вытворяли на льду черт-те что. Но отец был категоричен - актрис в семье не было и никогда не будет. В девятнадцать лет Татьяна получила на льду тяжелую травму... Отец посоветовал стать тренером. По его настоянию она пошла в Институт физкультуры, хотя мечтала учиться в ГИТИСе на балетмейстерском. И вот уже тридцать лет, когда ученики Тарасовой выходят на лед, она занимает место у бортика и отключается от внешнего мира. Никогда не смотрит на их лица - только на ноги: говорит, что так между ними устанавливается прямая телепатическая связь. И если ее ученики падают, она ощущает такую же боль, как они.
- Ирина Роднина была и вашей, и всеобщей любимицей. Никогда не проигрывала. Никогда не падала, всегда боролась до конца и доказала всей своей жизнью, что она первая. Что это - талант или характерN
- Ее сделал Станислав Жук, ко мне она пришла уже зрелой спортсменкой. Жук подготовил ее к первой Олимпиаде, я готовила к двум последним. Она была в то время сильнее всех. Она могла, умела и хотела побеждать. Не представляла себя второй. Если надо было, умела выйти на лед и "прижать всех к борту". Любовь к Родниной была всенародной. Помните, как она плакала после победы на своей последней ОлимпиадеN Эти слезы крупным планом показали по телевидению: поднимающийся флаг СССР и ее слезы. Они тоже вошли в историю нашего спорта. Тогда народ жил спортом, по первому каналу транслировали все чемпионаты, фигуристы были национальными героями. Теперь, к сожалению, не то.
- Вы раньше тренировали в основном пары, а потом переключились на одиночников. ПочемуN
- Я тренировала и танцевальные пары, и спортивные, а в самом начале у меня был одиночник. Когда я создала театр "Все звезды", тоже работала с одиночниками. Ставила танцы таким мастерам, как Игорь Бобрин, Юрий Овчинников, Леонид Казнаков, и почувствовала, что могу что-то одиночникам дать. Что касается пар, то мне и сейчас много предлагают работать с ними. Тренеры высокого класса - это все штучный товар. Мы все известны в мире. У меня было предложение работать с лучшей парой Америки, я как-то помогала им делать программу, сейчас они тренируются у Тамары Москвиной (кстати, итальянская пара Барбара Фузар-Полли и Маурицио Маральо, ее ученики, в этом году на чемпионате мира завоевали серебро). Меня много раз приглашали тренировать американских юниоров. Но сейчас я влюблена в одиночников.
В кармане ее шубы на всех соревнованиях лежит маленькая кожаная черепашка. Это талисман, который много лет назад ей подарил немецкий тренер Иохан Линднер. Черепашка вся штопана-перештопана руками ее учениц, потому что во время соревнований, волнуясь не меньше своих учеников, она нервно теребит ее в кармане. Еще двадцать лет назад, узнав об этом, кто-то из журналистов пустил слух, что Тарасова собирает черепах. И теперь со всех концов света ей шлют, привозят, присылают, бросают на лед черепашек всех мастей и размеров. И дома у нее теперь целый черепаховый мир.

- Ваш сегодняшний воспитанник Леша Ягудин два года подряд становится чемпионом мира. Расскажите о нем.

- Он из Ленинграда, тренировался у Алексея Мишина. Как мне кажется, очень ревновал Алексея Николаевича к другим воспитанникам и вдруг решил, что он нелюбимый. Это была такая детская ревность мальчика, выросшего без отца. Леша очень любит Алексея Николаевича, это я точно знаю, но он мне позвонил и предложил его тренировать. Я согласилась, хотя друзья опять отговаривали: "Кого ты взялаN! Ты, вообще, в своем уме! Он совершенно неартистичен, он не твоего направления, технарь, и все. Что ты будешь с ним делатьN" Но мы нашли, что делать. И зал теперь встает, когда он катаетс
- В середине восьмидесятых вы вместе с Еленой Чайковской создали ледовый театр "Все звезды". Потом с театром уехали в Англию, много колесили по свету. Где сейчас "Все звезды"N

- Театр просуществовал четырнадцать лет и исчез. Я была там абсолютно счастлива. Там я выступала и тренером, и балетмейстером, и режиссером, там была высококвалифицированная труппа: каждый артист - чистый бриллиант. Если бы кто-то из них захотел вернуться в спорт, он бы выигрывал: у всех было высочайшее мастерство. Вот Леша Тихонов вернулся и стал чемпионом Европы и мира в парном катании, претендент на золото на будущих Олимпийских играх. Или пара Елена Леонова и Андрей Хвалько - выиграли профессиональный чемпионат мира. Четыре года мы проработали в лучших залах Западной Европы с аншлагами, англичане нас очень любили. А потом импресарио предложили мне продать труппу. Я, естественно, отказалась. И тогда они раскупили труппу по одному. Все ледовые шоу "Диснея на льду" теперь держатся на моих артистах. Собрать новую труппу у меня пока нет сил. Я человек ответственный и, пока не пройдут для нас с Лешей Ягудиным Олимпийские игры, не могу думать ни о чем другом.

- С кем из ваших бывших учеников вы общаетесь, что называется, не по протоколуN

- На мой день рождения приходят все. Когда в Америке мне исполнилось пятьдесят, все меня поздравили. Все, кроме родной Федерации фигурного катания, где я отработала к тому времени тридцать лет.

- Обидно. Часто вы сталкиваетесь с несправедливостьюN Умеете прощать обидыN

- Я обиды не храню ни на кого, мне это совершенно не свойственно. Я знаю точно одно: мои ученики должны быть лучше всех. Ни поддержки, ни пощады ни от Спорткомитета, ни от Олимпийского комитета, ни от родной Федерации фигурного катания мне не будет. Ни в каком своем начинании я поддержана не буду, если мои ученики не будут выигрывать. А мне, кстати, ничье уважение и не нужно. Я - человек самодостаточный. Я делаю то, что могу делать лучше всех. Для меня самое главное - жить в согласии с самой собой.


- Вы сильный человек, как и ваш отец.

- Наверное. У меня и мама - человек сильный. Безответственность, недисциплинированность - это для нее страшный порок. У нас вся семья перед ней трепетала. Ее слово для нас с сестрой всегда было законом. В доме никто никогда не врал и все друг друга любили. Мама прожила с папой пятьдесят шесть лет душа в душу. Она занималась домом и была для него опорой, хотя в его дела никогда не вмешивалась и никогда не пользовалась возможностью ездить с ним за границу. А папа всегда мне внушал, что дело, которому служишь, должно быть главным в жизни. Не понимал, как можно гулять допоздна, если утром тренировка. Считал, что на работу надо идти, даже если умираешь. Однажды он приехал ко мне на тренировку, а увидев, что я вышла на лед без коньков, ушел не прощаясь. Тренер, и без коньков, не рядом с учениками, - для него это было проявлением непрофессионализма. Потом он долго со мной не разговаривал.

- Легко ли быть сильнойN


- Трудно. Сильных всегда не очень любят. Потому что сильным действительно никто не может помочь. Любят слабых. Им помогают, и любят их потому, что им помогают. Но я не жалуюсь. Я счастливый человек. У меня есть профессия, репутация в фигурном катании. У меня есть мама, муж, который меня любит и которого я люблю, сестра, подруги.

- А кто ваши подругиN

- Конечно, в первую очередь Марина Неелова. Но самая большая подруга - это сестра. Галя тридцать шесть лет проработала в школе учительницей литературы.


- Ваш муж - известный пианист Владимир Крайнев. Почему из всех ваших поклонников вы выбрали егоN


- Это он меня выбрал. А познакомила нас наша подруга Женя, дочь композитора Марка Фрадкина. Мы оба дружили с этой семьей. И буквально через "девять дней одного года" знакомства мы начали жить вместе. С тех пор прошло уже двадцать два года.

- Ваши родители сразу его принялиN

- Конечно. Мы были уже взрослые люди, состоявшиеся. Моя мама его обожает. Папа его тоже любил, сразу стал называть Вовкой. Когда папа умер, Вова был, кажется, в Японии, сразу прилетел. И мы тут же перестали беспокоиться за маму - он ее сразу как-то так по-мужски подхватил. Нам казалось, что маме с ним легче.

- Вы помните свою первую любовьN

- Безусловно, были ухажеры, были даже замужества. Вова у меня третий муж, а я у него вторая жена. Все было, но я не люблю об этом вспоминать. Это осталось в другой жизни.

- Что вам в муже дороже - его человеческие или профессиональные качестваN

- Профессиональные качества я не могу не ценить - он выдающийся пианист и абсолютно помешанный педагог. Образованнейший человек, редкий талант. Сейчас преподает в Ганновере, у него есть свой конкурс в Харькове. Всем своим ученикам помогает встать на ноги. Так делали все большие, настоящие педагоги. Вову все любят. Я больше всего ценю в нем органику - он очень органичен и очень умен. Добр безмерно, очень любит свою семью, свою мать. О его отношениях с ней можно снимать кино! Она прошла войну, воспитала его одна. Володя мне рассказывал, как мать в детстве привязывала его к стулу - он был страшный непоседа, - чтобы он занимался музыкой. До сих пор его мама помогает нам вести хозяйство, а ей восемьдесят один год. Она в курсе не только его дел, но и дел всех его учеников. Она знает, кто чем живет. Вова - человек незаносчивый, без фанаберии, живущий тяжело, конечно, потому что меня рядом никогда нет - ни в тяжелые, ни в радостные моменты.
- Он помогает вам в подборе музыки, для ваших учениковN Это было бы логично.

- Когда-то помогал. Даже написал мне план моих постановок на десять лет вперед - у Вовы размах. И я, в общем, практически весь план выполнила.

- А как муж ухаживает за вамиN

- Вова - очень внимательный человек. Если я приезжаю в Ганновер или мы встречаемся в Москве, он всегда покупает цветы. Сам их всегда выбирает. Очень любит дарить розы. Любит, чтобы было красиво. Знает, что и я это люблю. А если мы все вместе - я, моя мама, моя сестра Галя, его мама - приезжаем в Ганновер, то он обязательно покупает четыре букета, чтобы у каждой стояли цветы в комнате.
- Как вы отдыхаетеN
- Мы редко куда ходим, очень устаем - и я, и он. Отдыхаем тихо. В прошлом году отдыхали замечательно - лечились в Барвихе. Старались "подлатать" себя к новому сезону. Возраст уже такой, что надо себя беречь. Мы не любим никаких сумасшедших курортов. Нам вообще никуда не хочется ехать, мы за год наездились. Пару раз были на островах, но там очень жарко - я этого не переношу. Отпуск у нас недлинный. Я за то, чтобы отдыхать в Сочи или тут, под Москвой. У нас определенный круг друзей, без которых мы скучаем. И круг этот не расширяется, одна и та же компания.

- Я знаю, что вы любите готовить.

- И Вова любит, когда я готовлю. У него потрясающе готовит мама, но и я стараюсь не отставать. У нас и папа готовил вкусно и обильно. Необыкновенного я ничего не изобретаю, просто следую совету подруги: "Что положишь, то и получишь". Поэтому и не жалею ничего класть, и всегда получается вкусно.

- В театре, на концерте вы чувствуете себя обыкновенным зрителем или все-таки профессионаломN

- Все мои театральные, музыкальные впечатления тут же идут в топку профессии. Все, о чем думаю, преломляется в деле, от этого уже никуда не деться. Я несвободна. И слава богу.

- Верите ли вы в Бога, ходите ли в церковьN
- Мама с папой были партийными людьми, но с детства оставались верующими, крещеными. Когда я росла, уже было не принято крестить детей, а Галю бабушка в детстве водила в церковь. У нас церковь рядом, мы в одном доме прожили всю жизнь. Когда-то я просила у родителей разрешения покреститься, но мне такое разрешение не дали. Потом, уже взрослой, я все-таки покрестилась. А Галя была крещена давно. Но эти чувства ведь не напоказ. Вера - дело внутреннее. Как кто верит - этого не надо знать никому, это для себя. Но могу сказать, что, когда езжу на соревнования, иконку всегда беру с собой.
- Какие годы вам дороже всегоN Когда вам жилось интереснееN
- Мне всегда интересно жить. Конечно, я не могу сравнить ту жизнь с кагэбэшниками с жизнью сегодняшней. Даже не хочу сравнивать, потому что сегодня - это жизнь, а тогда была просто камера, и все мы были в ней заключенные. Сейчас мы свободные люди, можем где угодно жить и работать. Но всегда - и тогда, и сейчас - я ощущаю свое дело как свой частный бизнес, мой и моих учеников. И в этом смысле для меня ничего не изменилось - я всегда любила свою работу и делала ее честно. И сейчас я живу полной жизнью, много езжу. В сезон фигурного катания - буквально каждую неделю. Раньше, правда, казалось, что вся жизнь впереди, а сейчас такого ощущения нет. Может быть, потому, что после пятидесяти вроде бы большая часть жизни прожита. Хотя, думаю, прожита не зря. Я довольна. Я стольких людей сделала счастливыми