Василевский Александр Михайлович

(1895-1977) - советский военачальник. Маршал Советского Союза. Дважды Герой Советского Союза. С мая 1942 г. - начальник Генерального штаба и заместитель наркома обороны. В феврале 1945 г. назначен командующим 3-м Белорусским фронтом и членом Ставки ВГК. Руководил штурмом Кенигсберга. В августе 1945 г. командовал советскими войсками при разгроме Квантунской армии в ходе Маньчжурской наступательной операции. После войны - на крупных военных постах в руководстве вооруженными силами.
О выдающемся маршале Александре Михайловиче Василевском - написано много. Но всюду речь до сих пор шла о Василевском-военачальнике и почти ничего не говорилось о Василевском
поры его детства и возмужания, о его лично- семейных отношениях, без чего трудно в полной мере представить Василевского-человека. До сих пор так и не появилась книга о нем в серии "Жизнь замечательных людей". И это не случайно, ибо бытовая сторона жизни А.М. Василевского как бы ускользала от современников, чему в немалой степени способствовал сам прославленный маршал. Конечно, он был скромным человеком, но причина заключалась не только в этом, а еще и в том, что отец Александра Михайловича был православным свщеннослужителем и обстоятельство сие в условиях культа личности Сталина, когда воинствующий атеизм был стержнем официальной идеологии, не могло не аукнуться в карьере сына, дошедшего до больших советских чинов.
Сейчас, по прошествии времени, когда один за другим ушли из жизни ближайшие родственники
А. М. Василевского, знавшие достоверно перипетии его судьбы, белые пятна в биографии полководца
были бы неизбежны, не найдись в свое время подвижника, успевшего приоткрыть для нас завесу былого и тем самым как бы дорисовать недостающие штрихи к портрету нашего земляка - маршала Советского Союза А.М. Василевского. И подвижником таким стал другой наш земляк, наш современник,известный ивановский писатель, лауреат многих литературных премий, журналист, человек тоже во многом сложной судьбы - Павел Федорович Белов. Многие годы он посвятил кропотливому исследованию доныне малоизвестных обстоятельств жизни семьи Василевских, а в 1997 году вышла его книга "Тернии и звезды", которая и могла бы, как наиболее полное и достоверное жизнеописание А.М. Василевского претендовать на серию "Жизнь замечательных людей". Почти весь небольшой тираж книги разошелся за пределами Ивановской области. Мы знакомим читателей с новой журнальной редакцией одной из глав этой книги "Кремлевская милость".

Ю. Орлов
ответственный секретарь Ивановской писательской организации.

КРЕМЛЕВСКАЯ МИЛОСТЬ

Родителей, как и Родину, не выбирают... Эти слова Александр Михайлович Василевский, надо полагать, многократно повторял с горечью и болью. Россией он гордился всегда. Чувство ответственности долга перед нею с малолетства внушали отец и мать. Он испытывал к ним обостренную любовь и жалость, потому что вынужден был отречься от них как от "классово чуждых элементов" и без малого два десятилетия даже не переписывался. Он осознавал вину перед родителями: отказ от них, куда ни кинь, продиктован личной корыстью - желанием благополучно жить, успешно продвигаться по службе.
Все они, отцы и дети, были виноватыми без вины. Такая уж досталась планида: мучиться и терпеть,верить и ждать, что когда-нибудь вынужденное отчуждение станет тревожным воспоминанием, что благодать родственного общения, естественного и необходимого, как воздух и вода, возвратится.
"Сын за отца не отвечает", - сказал Сталин. Но отвечали и отец за сына, и сын за отца. Все и за всех.Чаще без намека на вину. После расстрела "врага народа" в тюрьму или ссылку выпроваживали его родителей, жену, детей...
В тридцать седьмом Сталин единолично продиктовал и подписал: "Установить впредь такой порядок, по которому все жены изобличенных изменников Родины, правотроцкистских шпионов подлежат заключению в лагеря не менее, как на 5-8 лет".
А собрав членов Политбюро, задачу конкретизировал:
- Мы будем уничтожать каждого врага, хотя бы он был и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью. Каждого, кто своими действиями и мыслями, да, и мыслями, покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать!
После этого стали судить не только немощных стариков, а и отроков четырнадцати лет. Впрочем,четырнадцати - это "по закону", а в массовом порядке детей особо злостных "врагов народа" отправляли в ссылку поголовно, чтобы всегда, коли выживут, помнили, знали: пощады не будет.
Семью Василевских самое страшное миновало.
Наибольшей жизненной удачей будущего маршала была, несомненно, встреча с Шапошниковым. Борис Михайлович пользовался редким доверием Сталина, который зачислил его в круг самых доверенных людей, по достоинству ценил и профессиональные таланты крупнейшего генштабиста.
Шапошников обладал богатейшей эрудицией, превосходно тренированной памятью, работал, по его собственному признанию, до изнеможения. Выдающиеся теоретические познания счастливо сочетались у него с практическим опытом. Будучи профессионалом до мозга костей, Борис Михайлович терпеть не мог недоучек, верхоглядов, людей самонадеянных и самовлюбленных. В Генштаб приглашал только окончивших с отличием военные академии. Он покорял подчиненных вежливостью, выдержкой, уважением их мнению. В силу этих причин относительно малочисленный коллектив Генерального штаба в целом успешно выполнил свою миссию в сложнейших условиях начала Великой Отечественной войны.
Василевский был для Бориса Михайловича человеком близким, в чем-то вторым "я". Они одинаково самоотверженно служили Отечеству, широко и смело мыслили. Им претило солдафонство.Это были армейские интеллигенты высшей пробы.
Их сближали и родовые корни. Оба из разночинцев. Отец Василевского - священник. Родители Шапошникова знатностью и достатком тоже не отличались. Многое, наконец, открывает и объясняет в отношениях этих выдающихся людей то обстоятельство, что Борис Михайлович до конца дней своих был человеком глубоко верующим.
Благоволение вождя к Шапошникову со временем перешло на его ученика, благо тот перенял от учителя все лучшие качества, а в отстаивании собственного мнения был решительнее. Иосиф Виссарионович смелых да честных, умных и бескорыстных отличать умел - без них не обойтись. Тем более, что ничего для себя эти люди не требовали, талантами не кичились.
Начальник Генерального штаба Шапошников спас Василевского в тридцать седьмом году. "Борису Михайловичу я обязан и тем вниманием к моей персоне, - написал Василевский в своей книге "Дело всей жизни", - которое иногда уделял лично мне Сталин". Он, в первую очередь, имел в виду случай,
когда Шапошников рассказал генсеку о вынужденном разрыве своего помощника с родителями и попросил помочь их отношения нормализовать. Сталин сделал это вот при каких обстоятельствах.
Весной сорокового года, после затянувшегося заседания Политбюро, на котором обсуждался доклад Генштаба по вопросам обороноспособности страны, Сталин пригласил собравшихся отобедать в своей квартире - этажем ниже кремлевского кабинета. Подавали наваристый борщ, хорошо разопревшую гречневую кашу, много отварного мяса, компот, фрукты. Иосиф Виссарионович пил "Хванчкару" - легкое грузинское вино. Военные налегали на водку и коньяк. Сталин застолья любил и часто их устраивал.
На этот раз компания собралась широкая, тостов звучало много. Для Василевского тост вождя в его честь явился полной неожиданностью.
- Предлагаю поднять бокалы, - сказал Сталин, - за полковника Василевского, первого заместителя начальника Оперативного управления Генштаба. Всеми нами уважаемый Борис Михайлович Шапошников прочит товарищу Василевскому большую будущность, чему мы будем очень рады. За здоровье товарища Василевского!
После того, как все дружно выпили, Иосиф Виссарионович вновь обратился к полковнику:
- А скажите нам, товарищ Василевский, почему ви, - так Сталин выговаривал вы, - после окончания семинарии не пошли в попыN
Застолье притихло.
- Ни я, ни мой отец, - ответил смущенный полковник, - не имели такого желания. Нас в семье четверо братьев, и ни один не стал священником.
Сталин ухмыльнулся.
- Так, так. Вы не имели такого желания. Понятно. А вот мы с Микояном хотели пойти в попы, но нас почему-то не взяли. Почему, не поймем до сих пор.
Напряжение за столом вмиг спало. Все засмеялись и начали закусывать. Через несколько минут Иосиф Виссарионович спросил Василевского:
- Скажите, пожалуйста, почему вы да и ваши братья, совершенно не помогаете отцуN Насколько мне известно, один ваш брат - врач, другой - агроном, третий - командир, летчик. Значит, обеспеченный человек. Я думаю, вы все могли бы помогать родителям, тогда бы старик не сейчас, а давно бросил бы
свою церковь. Она была нужна ему, чтобы как- то существовать...
- Я, товарищ Сталин, порвал всякую связь с родителями в тысяча девятьсот двадцать шестом году, - ответил Александр Михайлович.
- Я и во всех анкетах, в автобиографии писал и пишу: связи с родителями не имею. В противном случае не только не состоял бы в рядах нашей партии, но и вряд ли служил в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, тем более в системе Генерального штаба.
Сказано было по тем временам смело. Василевский от волнения замолчал.
- Продолжайте, продолжайте, - подтолкнул Иосиф Виссарионович.
- Уж коль разговор зашел, все выкладывайте, не стесняйтесь. Здесь только свои.
- Недавно я получил письмо от отца, товарищ Сталин. Единственное за многие годы. В тот же день доложил секретарю партийной организации Генштаба. Секретарь потребовал, чтобы я и впредь сохранял во взаимоотношениях с родителями прежний порядок.
- Ну и дурак же ваш секретарь! - усмехнулся Сталин.
- Это ненормальное явление. Товарищи члены Политбюро, полагаю, с моей оценкой согласятся.
Вы, товарищ Василевский, немедленно установите с родителями связь, оказывайте им систематическуюматериальную помощь. А парторганизации Генштаба сообщите: вам это разрешается. Политбюро разрешает.
Отводя упрек в душевной черствости и скупости, Василевский назвал действительную причину,вынудившую оборвать связи с отцом и матерью, - боязнь поставить крест на собственной карьере. И что же генсекN Сделал вид, будто это открылось ему лишь во время застолья, а прежде он знать не знал и дедать не ведал об отношении к людям типа Василевского в партии, армии, в стране. Словно не читал личные дела ответственных работников, где периодически обновлялись анкеты и люди выворачивали себя наизнанку, рассказывая, кто их дедушки и бабушки, папы и мамы, дядья и сватья, не запачкан ли,
боже упаси, кто-то из родни связями с "врагами народа" и родственниками за пределами Отечества и
прочая и прочая. Размеры анкет, число вопросов в них прямо зависело от высоты занимаемой должности. При таком порядке скрывать происхождение было себе дороже: органы не дремали.
И коль тайное становилось явным, оргвыводы следовали незамедлительно, в чем мог убедиться
штурман авиации дальнего действия брат маршала Виктор Василевский: он скрыл свое "поповское" происхождение, за что и был изгнан из партии.
"Товарища Сталина, как и членов Политбюро, всех присутствовавших на званом обеде, - написал маршал Василевский в мемуарах, - запрет на переписку "удивил". Товарищ Сталин и его сподвижники,следовательно, никакого отношения к подобной дурости не имели. Виноваты недоумки на местах, как тот секретарь партийной организации Генерального штаба Красной Армии. Именно ему, через Василевского, и последовал высочайший приказ восстановить выборочно попранную справедливость.
Шапошников не мог не рассказать Сталину о постигшем Василевского горе - смерти матери, с которой тот не виделся с восемнадцатого года. Именно об этом было отцовское письмо. Однако генсек разговаривал с Александром Михайловичем так, будто здравствуют и отец его, и мать.
Теперь, когда мне открылись подробности жизни Василевских, горький осадок оставляют и такие строки книги "Дело всей жизни": "Надо сказать, что через несколько лет Сталин почему-то вновь вспомнил о моих стариках, спросив, где и как они живут. Я ответил, что мать умерла, а отец живет в Кинешме у старшей дочери, бывшей учительницы, потерявшей во время Великой Отечественной войны мужа и сына.
- А почему бы вам не взять отца, а быть может, и сестру к себеN Наверное, им здесь было бы не хуже, - посоветовал Сталин".
Михаилу Александровичу Василевскому 80 лет минет в 1946 году. Тогда его сын, маршал, обратится к Верховному Главнокомандующему с просьбой съездить на несколько дней в Кинешму, навестить родных. Сталин ответит:
- Начальнику Генерального штаба разъезжать по личным делам некогда. Посылайте за родными самолет, не смогут лететь по состоянию здоровья, железной дороге дадим команду предоставить вагон.
Василевский, разумеется, в Кинешму не поехал.
Будет день, когда маршал уверует, что увидит, наконец, отчий дом, перевезенный из Новопокровского в город еще перед войной, вскоре после смерти матери, и закрытия отцовской церкви. На 31 июля 1949 года в Кинешме намечалось открытие бронзового бюста дважды Герою Советского Союза маршалу Василевскому. Александр Михайлович получит приглашение от Ивановского областного и Кинешемского городского комитетов партии. Он доложит Сталину и услышит:
- Я не знал, товарищ Василевский, что вы человек честолюбивый. Прежде вы не давали повода так думать. Ну что ж, если у вас много свободного времени на новом посту министра обороны, поезжайте в свою Кинешму, полюбуйтесь собою в бронзе.
Об этом маршал впоследствии рассказал гостям-землякам, а те вспомнили, как его ждали. Шел дождь, однако в сквере на улице Островского собралось множество людей. Там и тут раздавалось:
"Сам-то приедетN" "Слышно, обещал". Не дождались...
А поездка в Кинешму нужна была Александру Михайловичу и его родным как воздух. Поднимись он по ступенькам "покровского" дома, обнимись в его старых стенах с отцом и сестрой Екатериной, поклонись могиле матери в опустевшем родовом гнезде, - и давний узел сложных семейных отношений мог развязаться сам собою. Родные восприняли бы это как покаяние. Но товарищ Сталин дважды, в свойственной ему спокойно-издевательской манере, воспротивился отлучке маршала. А то, что рекомендовал привезти в Москву отца и сестер - это ведь совсем-совсем иное...
Мало, что изменилось в отношениях с родными после недолгой встречи летом 1946 г. на подмосковной даче Александра Михайловича с отцом и сестрами Еленой и Верой после 28-летней разлуки. К тому же сестра Екатерина от поездки отказалась, помня предсмертные материнские слова о великом грехе отступничества...
Павел Белов