ЛЮ ЦЗУНЧЖОУ

Родился в Шаньине (совр. Шаосин, пров. Чжэцзян). Будучи поздним ребенком, воспитывался дедом по материнской линии и в 23 года получил высшую ученую степень цзинь ши. Однако в связи с произошедшей тогда же, в 1601, смертью матери смог поступить на службу лишь после традиционного трехлетнего траура в 1604. Начав с должности чиновника (син жэнь) в службе императорских посланий, стал в 1621 секретарем в министерстве церемоний, в 1623 одним из руководителей императорской конюшни и в итоге официальной карьеры достиг в 1636 поста первого заместителя министра общественных работ (гун бу цзо ши лан), а в 1642 поста главы цензората (цзо ду юй ши). При этом в общей сложности состоял на службе только шесть с половиной лет, из которых активно действовал четыре года, поскольку регулярно увольнялся из-за своей непримиримости ко всякого рода нарушениям норм, начиная от коррупции всесильных евнухов и кончая пропагандой христианства, оппонируя, в частности, влиятельному при дворе немцу-иезуиту Адаму Шаллю (Schall, 1592-1666).
После взятия северной столицы Пекина маньчжурами в 1644 Лю Цзунчжоу, изъявив неизменную преданность обреченной династии Мин, вновь занял пост главного цензора в южной столице Нанкине. Однако после падения Нанкина и через два дня после взятия Ханчжоу, когда гибель династии стала очевидной, избрал наиболее благопристойный способ уйти из жизни, уморив себя голодом 30 июля 1645.

Последние минские правители высоко оценили его самоотверженность посмертным присвоением почетных имен Чжундуань (Верный и Прямой) и Чжунчжэн (Верный и Правильный), что было подтверждено и при последующей, маньчжурской династии Цин присвоением в 1776 имени Чжунцзе (Верный и Несгибаемый) и установлением в 1822 таблички с его именем в Храме Конфуция.

Лю Цзунчжоу был близок к представителям политико-интеллектуальной Дунлиньской группировки (Дунлинь дан) и читал лекции в Дунлиньской академии (Дунлинь шу юань), а также у себя на родине в местечке Цзишань, название которого стало его прозвищем и наименованием школы (Цзишань сюэ пай), объединившей его учеников и последователей, среди которых виднейшими были Чэнь Цюэ (1604-1677) и Хуан Цзунси (1610-1695).

Самые известные произведения Лю Цзунчжоу Цзи го цэ ('Выверение фиксированных нарушений') и Чжэн жэнь сяо пу ('Малый реестр освидетельствования людей', 1634) посвящены соответственно классификации нравственных недостатков и людей по их моральным качествам. В 1822 'Полное собрание произведений Учителя Лю' (Лю-цзы цюань шу, 40 цзюаней) издал его ученик Дун Ян, а в 1840 Шэнь Фуцань (1779-1850) дополнительно выпустил в свет 'Сочинения, упущенные в Полном собрании произведений Учителя Лю' (Лю-цзы цюань шу и бянь, 24 цзюаня).

В основу своей философии Лю Цзунчжоу положил требование 'бдительности наедине с собой' (шэнь ду), сформулированное как атрибут благородного мука (цзюнь цзы) в двух первых трактатах конфуцианского Четверокнижия - Да сюэ ('Великое учение') и Чжун юн ('Срединное и неизменное'). Оно истолковывалось Лю Цзунчжоу как благоговейное следование своему 'коренному сердцу' (бэнь синь), которое является также 'сердцем наедине с собой' (ду синь), представляющим абсолютное благо, стоящее над соотносительными добром и злом. Вместе с тем такая позиция совмещалась с отрицанием 'знания от рождения' (шэн чжи) и апологией эмпирического познания, что обосновывалось отказом от деления человеческой природы на рациональную и чувственную: '[индивидуальная] природа (син) - это только [индивидуальная] природа на пневменной (ци) основе, а что касается [индивидуальной] природы, сообразной принципам (ли) и должной справедливости (и), то она также зиждется на пневменной основе'.

В свою очередь, эта антропология опиралась на представление о пневме как единой мирообразующей субстанции: 'находящееся между небом и землей - это единая пневма (и ци) и только', а 'принцип - это принцип, присущий пневме, определенно не предшествующий пневме и не пребывающий вне ее'.

Все это построение связывалось в 'учение (шо) о бдительности наедине с собой' с помощью снимающего противопоставление между объектом и субъектом отождествления '[индивидуальной] природы' с 'человеческим сердцем' (жэнь синь), которое оказывается единым с 'сердцем Пути-дао' (дао синь), благодаря чему 'человек обращается с небом, землей и [всей] тьмой вещей как с единым телом (и ти)', соединяющие его с миром органы чувств неотделимы от его сердца как психо-морального центра личности, а 'труд' (гун фу), подразумевающий динамичные нравственные усилия, един с 'первосущностью' (бэнь ти), подразумевающей стабильную духовную основу. Согласно этой диалектике, 'внутри движения имеется покой, а внутри покоя - движение, что обусловливает чудесно-утонченное (мяо) совпадение небесных принципов, между которыми отсутствуют промежутки'.