ЧЕТВЕРИКОВ Сергей Иванович

(1851 - 1929)Октябрьская революция поставила Четверикова перед трагическим выбором - эмиграция или гибель в тюрьме. Сергей Иванович был не только известным предпринимателем, следовательно, "классово чуждым элементом", но и заметной политической фигурой с репутацией умеренно-либерального деятеля. Четвериков работал в уездном земстве, был губернским гласным. Вершиной его политической карьеры стало участие в создании в 1912 г. Партии прогрессистов, в которую вошли крупнейшие представители российского бизнеса. Такому человеку не было места в большевистской России.
ОБЪЯВЛЕНИЕ В ГАЗЕТЕ
Декабрьским вечером 1871 г. в конторе одной из подмосковных суконных фабрик разыгралась трагедия: свел счеты с жизнью владелец завода. Причина несчастья не составила загадки для московского делового мира, с привычным спокойствием следившего за неизбежными взлетами и падениями предпринимательской фортуны. Накануне из фабричной кассы был выдан последний рубль на покрытие срочного векселя, а на другой день предстояли новые платежи. Об этой печальной истории наверняка бы забыли (колонки криминальной хроники московских газет той поры пестрели сообщениями о многочисленных банкротствах и самоубийствах), если бы она не имела продолжения.
В конце 1907 г. москвичи, считавшие, что безвозвратно ушел "золотой" век купечества, когда в темных амбарах старого Гостиного двора миллионные сделки заключались на одном "честном купецком слове", были весьма удивлены. Один из известнейших московских промышленников поместил в газете объявление: он искал кредиторов, которым его отец не смог выплатить долги. Это был сын покончившего самоубийством фабриканта. Звали этого известного московского предпринимателя Сергей Иванович Четвериков. Будучи семидесятилетним стариком, он вспоминал: "Я страстно любил отца и на его могиле дал обещание посвятить свою жизнь восстановлению этого столь доброго имени. Мне понадобилось 36 лет, чтобы обещание исполнить. За эти 36 лет большинство кредиторов перемерло, и давно все об этом забыли, не забыл только я".
Происходил Сергей Четвериков из купеческого рода, обосновавшегося в Москве в середине XVIII столетия. Один его дед (по отцовской линии) основал подмосковную Городищенскую текстильную фабрику (ныне - фабрика имени Свердлова Щелковского района Московской области), другой - колокольный завод, гремевший славой на всю Россию: на предприятии купца Самгина были отлиты многие московские колокола, в том числе особо крупные - "тысячники" (по 1000 пудов) для церквей Сергия в Рогожской части и Троицы в Вишняках на Пятницкой. Четвериковы были связаны матримониальными узами с самыми первостатейными семьями Москвы купеческой: Сергей Иванович и его брат были женаты на сестрах Алексеевых (по линии жены Четвериков приходится дядей известному выходцу из династии Алексеевых - К. С. Станиславскому).
НЕХОРОШИЙ КУПЕЦ
Правда, музыка едва не помешала Сергею Ивановичу встать на стезю предков. Итальянская опера, гастролировавшая в Москве, произвела на него неизгладимое впечатление. Он решил брать уроки у известного учителя музыки О. Риба и вскоре стал одним из лучших его учеников. В 1867 г. Сергей Четвериков окончил третью Московскую реальную гимназию. В отличие от классической она не давала права поступления в университет, о чем мечтал Сергей. Ему пришлось, по настоянию отца, отправиться в Петербург на стажировку в контору представителя Городищенской фабрики Мюллера. Но и в Петербурге основным увлечением молодого купца оставалась музыка. Четвериков сочинял ноктюрны и романсы на модные чувствительные тексты и исполнял их по вечерам перед друзьями. Увлечение музыкой было настолько сильным, а конторские занятия шли до того неважно, что старик-немец, главный бухгалтер конторы, в конце концов, весьма нелестно охарактеризовал стажера: "Никогда хорош купец не будет". Казалось, все к этому и шло - юный сын фабриканта не пропускал ни одного представления Мариинской оперы и подумывал о начале собственной артистической карьеры.
Неизвестно, как бы сложилась его жизнь дальше, но пришло письмо из Москвы. Отец сообщал, что дела на фабрике идут все хуже и хуже, и просил приехать. "Я страстно любил своего отца, - вспоминал Сергей Иванович, - и его слово для меня было законом... Музыка отошла на второй план". То, что он увидел на фабрике, до глубины души потрясло его: устаревшее оборудование, тяжелый ручной труд, ужасные бытовые условия. Работники из дальних мест спали прямо под своими станками. Для женщин являлось величайшей наградой попасть в чистильный корпус, там они могли держать люльку и спать на полу на разбросанных кусках суконного суровья.
Для начала отец отправил Сергея в деловую ознакомительную поездку за границу для осмотра лучших европейских суконных предприятий. Из австрийского города Брюнна (ныне г. Брно в Чехии) был выписан мастер и несколько современных ткацких станков. В лучших магазинах Москвы была выставлена новая коллекция суконных изделий. Она произвела хорошее впечатление, так что вскоре на фабрику поступили заказы от крупных московских оптовиков. Сергей Иванович разработал план реорганизации предприятия, правда, для этого нужно было найти свыше 100 тысяч рублей. Когда смета была показана отцу, тот заметно смутился, но все же послал сына за границу заказать машины на лучших заводах Германии. С радужными надеждами возвращался Сергей Иванович в Россию, и здесь его ожидал страшный удар. Вернулся он в Москву 5 декабря 1871 г., а накануне отец покончил с собой.
КОДЕКС КУПЕЧЕСКОЙ ЧЕСТИ
Касса была пуста. Пришлось по телеграфу срочно отменить все заказы. В этот трагический момент в полной мере проявилась московская предпринимательская солидарность, замешенная на кровном родстве. Сработал кодекс "купеческой чести". Кредиторы на собрании постановили "не теснить" семью обанкротившегося промышленника, не настаивать на немедленной оплате счетов и дать время как-нибудь устроить дело. Фабрика приняла форму паевого товарищества, на сумму 260 тысяч рублей были выданы паи, принятые в залог Московским купеческим банком. Четвериков-младший мог выкупить их в течение 10 лет. Помогли и родственники. Алексеевы взяли на себя часть ответственности за долги фабрики, а поступившая от них денежная помощь позволила Сергею Ивановичу купить в Германии машины и приступить к реорганизации предприятия.
Но Четвериков понимал, что одной технической модернизации явно недостаточно для успеха дела. И тогда он, первым из русских промышленников, пошел на радикальное улучшение условий труда и быта рабочих: сократил рабочий день с 12 до 9 часов, ликвидировал ночные работы для женщин и малолетних... Среди промышленников эти меры вызвали немало нареканий. Многие предсказывали полный провал "новомодной затеи". Первое время казалось, что их прогнозы сбываются. Городищенская фабрика продолжала оставаться малодоходной. Прибыль составляла всего 5%. Связано это было с успешной деятельностью в 80-х гг. XIX в. главных конкурентов московских текстильщиков - мануфактуристов Лодзи. Польские изделия, не очень высокого качества, дешевые, с хорошим рисунком, пользовались повышенным спросом (чтобы удешевить производство, поляки в шерсть в большом количестве добавляли малоценные примеси). Русские промышленники стали склоняться к "польскому варианту". Но Четвериков решил иначе: главное - качество! Что и принесло в скором времени блестящие результаты. Оказалось, что рынок переполнен дешевыми и не очень качественными изделиями, а добротные товары, на которые спрос вырос, могли производить немногие и среди них - Городищенская фабрика. Показательно, что в 90-х гг. XIX в. ни один престижный магазин Польши, даже в текстильной "столице" Лодзи, не мог обходиться без продукции товарищества Четвериковых.
Наконец пришел успех. Тогда и смог Сергей Иванович рассчитаться со всеми кредиторами отца. К слову сказать, этот благородный жест имел совершенно непредвиденные последствия. Товарищество Четверикова стало пользоваться в деловом мире неограниченным кредитом. Это позволило за три года модернизировать производство и оборудовать его самыми совершенными машинами. Городищенская фабрика накануне 1917 года перешла в разряд сверхдоходных предприятий России. Как с гордостью говорил Сергей Иванович: "Я не только вернул выплаченные суммы на покрытие долга отца, но ко дню захвата власти большевиками мог считать себя богатым человеком".
ПЕРВЫЙ В МИР
Четвериков понимал, что успех предприятия зависит не только от технической модернизации. В 1907 году он одним из первых в мире и первым в России сделал рабочих участниками в прибылях фабрики. Он стал отчислять им 20%, а старшему рабочему персоналу и высшим служащим 10% из чистой прибыли. Однако этим дело не ограничилось. Высокая доходность фабрики позволила правлению товарищества, с согласия пайщиков, принять решение впредь довольствоваться доходами по паям лишь в 10%, отчисляя всю сверхприбыль на расширение производства и улучшение быта рабочих. Последнее подразумевало полную реорганизацию "каморочных спален" (общежитий), строительство отдельных домов для семейных рабочих, яслей, ремесленного училища, бань, прачечной, большого Народного дома с театром и клубом для старших служащих... Завершить все намеченное предполагалось к 1919 г., к 50-летнему юбилею деятельности Четверикова на предприятии.
Сергей Иванович занимался не только делами семейной фирмы. После трагической кончины в 1893 году своего родственника и близкого друга, известного московского городского головы Алексеева, он занял его место и стал председателем в правлениях Товарищества "Владимир Алексеев" и Даниловской камвольной прядильни, которая в начале 90-х годов пользовалась незавидной репутацией. Клиенты, если уж и покупали здесь пряжу, то давали за нее немного, так как не знали наверняка, какого качества заказ им доставят. Это не могло устроить нового владельца фабрики, который всегда действовал по принципу: в основе успешного дела - репутация предприятия, обеспеченная строгим стандартом и высоким качеством товара. Став председателем правления, он сразу внес ряд предложений по технической модификации производства и вызвался лично заняться закупкой шерсти. Предложения Сергея Ивановича были приняты, и через несколько лет продукция Даниловской мануфактуры оценивалась на рынке дороже самых высококачественных заграничных марок
СИБИРСКИЙ ОВЦЕВОД
Но главной заслугой своей жизни Четвериков считал создание новой отрасли народного хозяйства России - сибирского овцеводства. "Если я имел успех в устроении возглавляемых мною фабрик, Городищенской и Даниловской, то в этом устроении я шел все же торными путями. Не то было в сибирском предприятии. Там все было сплошным творчеством, так как никаких прецедентов не было. Это и была причина того громадного нравственного удовлетворения, которое оно мне дало". Товариществу "Владимир Алексеев" на Кавказе принадлежало мериносовое стадо в 65-70 тысяч голов, которое поставляло лучшую тонкорунную шерсть для Даниловской камвольной прядильни. В 1908 г. истек и не смог быть возобновлен срок аренды товариществом земли на Северном Кавказе и встал вопрос о ликвидации элитного стада. Найти новые пастбища в Европейской России не удалось. Тогда Четвериков решился на смелый шаг
Он перевозит стада в бескрайние степные просторы Алтая. Считалось, что эта земля непригодна для животноводства из-за продолжительных зим и безводья. Однако Сергей Иванович с энергией принялся за новое дело: заранее строит кирпичный завод, оборудует специальные зимники для скота, закладывает в безводной степи колодцы, раздает кредиты крестьянам, поручая им заготовку кормов на зиму. К 1917 г. сибирское стадо Четверикова насчитывало уже 50 тысяч голов, причем, вопреки прогнозам, шерсть была высокого качества. Но в октябре 1919 г. предприятию был нанесен непоправимый удар: хозяйство заняли "красные". В результате все служащие разбежались, а овцы, оставшиеся без надзора и корма, разбрелись по степям, перемерзли или были истреблены. "С потерей своего состояния, результата 50-летней деятельности, я примирился, - писал уже ставший глубоким стариком Четвериков, - но уничтожение сибирского овцеводства - это рана, которую донесу открытой до своей могилы".
КЛАССОВО ЧУЖДЫЙ ЭЛЕМЕНТ
Октябрьская революция поставила Четверикова перед трагическим выбором - эмиграция или гибель в тюрьме. Сергей Иванович был не только известным предпринимателем, следовательно, "классово чуждым элементом", но и заметной политической фигурой с репутацией умеренно-либерального деятеля. Четвериков работал в уездном земстве, был губернским гласным. Вершиной его политической карьеры стало участие в создании в 1912 г. Партии прогрессистов, в которую вошли крупнейшие представители российского бизнеса. Такому человеку не было места в большевистской России. Зимой 1918 г. он был препровожден из своего имения в Богородскую тюрьму, правда, вскоре был выпущен, но в покое его не оставили - начались периодические "проверки" ВЧК. В январе 1919 г. он даже просидел несколько дней в камере смертников в ожидании расстрела. После очередной отсидки дочь Сергея Ивановича добилась у властей разрешения забрать отца в свою семью, живущую в Швейцарии, где он и умер в 1929 г.
В эмиграции Четвериков занялся литературным трудом. Он работал над мемуарами и написал даже небольшой роман. В своих статьях того времени он выражал надежду, что нэп станет первой уступкой большевизма и скоро в России произойдет возрождение промышленности и предпринимательства и главным действующим лицом станет окрепший крестьянин. Статьи были подписаны инициалами. Сергей Иванович опасался за судьбу своих детей, оставшихся в СССР и ставших выдающимися учеными, - Сергея, одного из основоположников популяционной генетики, и Дмитрия, профессора МГУ, создавшего ряд оригинальных работ в области теории вероятности и математической статистики.
Род Четвериковых продолжался.