МОНРО Джеймс

Джеймс Монро родился 28 апреля 1758 года в Вашингтон Пэриш, округ Вестморленд, Виргиния, и был старшим сыном Спенса и Элизабет (урожденной Джоунс) Монро. В отличие от других влиятельных политиков Виргинии Монро рос не на большой, а на маленькой плантации в 500 акров. Своего отца называл "достойным и порядочным гражданином". Сначала посещал частную школу пастора Арчибальда Кэмпбелла, а с 16 лет колледж Уильяма и Мери в Уильямсбурге, столице колонии. Студентом принял живое участие в политических конфликтах между колониями и метрополией. С началом революционных войн вступил в виргинский полк континентальной армии и в возрасте 18 лет получил свидетельство о производстве в чин офицера. Он отличался смелостью и к 1778 году дослужился до звания подполковника. Между 1780 и 1783 годами изучал юриспруденцию под руководством Томаса Джефферсона, с которым его до конца жизни связывала тесная личная дружба.

Политическая карьера Монро началась в 1782 году избранием его в палату депутатов Виргинии. В последующие годы его послали в Конгресс конфедераций, заседавший в Нью-Йорке, и в который он входил до 1786 года. После поездок в область Кентукки и будущих северо-западных территорий в 1784 и 1785 годах, где у него было обширное поместье, полученное во время революции в оплату службы в армии, он приобрел значительное влияние на разработку постановлений северозападного муниципалитета, действуя как рупор находящегося в Париже Джефферсона. Без сомнения, он принадлежал к энергичным сторонникам быстрого, урегулированного освоения американского запада, способствовавшего также экономическому использованию его собственных земель. Этим объясняется его оппозиция переговорам Джона Джея с испанским посланником Дон Диего де Гардоки о торговом договоре с Испанией, который ставил под угрозу свободное судоходство по Миссисипи, завоеванное в Парижском мире 1783 года.

Наряду с интенсивной работой в Конгрессе конфедераций, которая познакомила Монро со всеми проблемами молодого союза, его многолетнее пребывание в Нью-Йорке имело последствия и для личной жизни. 16 февраля 1786 года Монро женился на Элизабет Котрайт, дочери когда-то состоятельного, но обедневшего вследствие революции плантатора Вест-Индии. Их первая дочь, названная именем матери, родилась в декабре того же года. Монро не был членом конституционного собрания в Филадельфии 1787 года, но как делегат конвента штата Виргиния принадлежал к противникам конституции, причем, возможно, и здесь важную роль играло его опасение, что будущее федеральное правительство пожертвует интересами запада для регионов побережья. В первых выборах в палату представителей Монро уступал Джеймсу Мэдисону, но уже в 1790 году законодательные органы Виргинии послали его сенатором в Вашингтон, где он оставался до своего назначения американским посланником во Франции четыре года спустя.

Его деятельность в Париже была не в последнюю очередь мало плодотворной потому, что его профранцузская позиция, правда, соответствовала позиции вице-президента Томаса Джефферсона и постепенно развивающейся республиканской партии, но резко контрастировала с нейтральным и даже сдержанным поведением президента Джорджа Вашингтона и его министра иностранных дел Эдмонда Рэндольфа. Это было неудивительно: в то время как Вашингтон, как и его преемник Джон Адаме, держался на расстоянии от революционной Франции, Монро, к этому времени уже один из видных лидеров республиканцев, пытался сохранить взаимное согласие между двумя странами. Преемник Рэндольфа Тимоти Пикеринг отозвал Монро 29 июля 1796 года назад в Вашингтон, где защищал его в одном из писем. Резкие нападки политических противников не повредили политическому авторитету Монро ни в его партии, ни в Виргинии. Там он был в 1799 году выбран губернатором и занимал этот пост до 1802 года.

После избрания его друга Джефферсона третьим президентом Соединенных Штатов Монро вернулся в 1801 году в Вашингтон. Столица стала центром его политической деятельности до 1809 года. Политические миссии привели его в 1803 году снова в Париж, где он участвовал в переговорах Роберта Р. Ливингстона с французским правительством о покупке Луизианы, потом в Мадрид, где он безуспешно пытался добиться от Испании уступки восточной части Западной Флориды, и в Лондон, где вместе с Уильямом Пинкни в 1806 году без особого успеха пытался уладить резкие разногласия с бывшей метрополией. Результат был столь скудным, что президент Джефферсон, с согласия своего министра иностранных дел Джеймса Мэдисона, отказался предоставить договор сенату для одобрения ввиду отсутствия уступки англичан прекратить принудительное рекрутирование американских матросов.

Монро был так рассержен этим, что после возвращения в декабре 1807 года захотел продемонстрировать свою политическую позицию в Виргинии и не удержал сторонников в республиканской партии от выдвижения своей кандидатуры на пост президента против Джеймса Мэдисона, находящегося под покровительством Джефферсона. Он проиграл ему в 1808 году так же, как и в 1788 году. В выборной коллегии не получил ни одного голоса. Два года спустя снова был в палате депутатов Виргинии, а в январе 1811 года его опять выбрали губернатором. Одновременно удалось примирить Джефферсона, Мэдисона и Монро. В марте 1811 года президент назначил Монро новым министром иностранных дел вместо Роберта Смита.

Прежде всего отношения США и Англии определили деятельность Джеймса Монро как министра иностранных дел при Мэдисоне. В усилиях, предпринимаемых для улаживания острых проблем - ограничение американского судоходства и, прежде всего, требование англичан обыскивать в море американские суда в поисках бывших британских матросов и га с поста военного министра эта должность была в 1814 году передана также Джеймсу Монро. Как военный министр он претендовал на заслугу в американских победах при Платтсбурге и Новом Орлеане. В конце концов не эти победы, а выгодный мир в Генте (ратифицирован 17 февраля 1815 года) усилил его политические позиции и придал вес притязаниям на должность президента.

Несмотря на широкую поддержку ведущих членов республиканской партии Виргинии и других штатов, Монро удалось лишь с небольшим перевесом, 65 против 54 голосов, победить Уильяма Крауфорда из Джорджии, министра финансов при Мэдисоне, на закрытом заседании Конгресса в марте 1816 года при обсуждении выдвижения кандидата в президенты от республиканской партии. Самих выборов президента Монро не боялся. Партия федералистов была безнадежно расколота, и у ее кандидата Руфуса Кинга, естественно, не было шансов. В выборной коллегии 4 декабря 1816 года за Монро проголосовали 183, за Руфуса Кинга только 34 человека.

В кругу президентов из Виргинии, Вашингтона, Джефферсона и Мэдисона, Джеймс Монро занимает странное двойственное положение. С Джорджем Вашингтоном Монро объединяет большая "приземленность", как и первый президент, он был сдержан, иногда чопорен и стремился к формальности. По образованию, культуре жизни и отточенной элегантности Джефферсон являлся, бесспорно, самой впечатляющей личностью в этом сиятельном кругу президентов. Но классическое образование Мэдисона во многом превосходило образование Вашингтона и Монро. Еще в одном отношении Монро стоял ближе к Вашингтону, чем к своему другу Джефферсону: в то время как последний активно старался создать политическую свиту, которая была бы едина в тесной связи с популистскими идеалами американской революции, Монро, как и Вашингтон, придерживался старых убеждений, что политик призван для служения обществу, но не должен для этого сам рваться вперед и тем более создавать себе круг приверженцев. Но, однако, просматриваются также сходство с Джефферсоном и Мэдисоном, как и различия с Вашингтоном. Они коренятся в политике. Как для Джефферсона и Мэдисона, права отдельных штатов имели для Монро большое значение. Поэтому в 1787-88 гг. он принадлежал к противникам федеративной конституции, а как президент не мог решиться на либеральную интерпретацию конституции в ущерб компетенциям отдельных штатов. Как Джефферсон, он принадлежал к тем, кто понимал французскую революцию скорее как продолжение американской революции, чем как переворот и хаос. Будучи посланником в Париже, скрывал в своем доме Томаса Пейна. Одновременно разделял недоверие своего учителя к бывшей метрополии, недоверие, которое укрепилось на основе его собственного опыта во время пребывания в Англии.



Восьмилетнее президентство Джеймса Монро долгое время характеризовалось как "эра доброго настроения". Это определение имеет в виду прежде всего то, что президентство Монро было отмечено отсутствием партийных споров. В действительности федералисты и республиканцы как организованные политические группировки - в исследованиях по-прежнему остается спорным, можно ли их действительно назвать партиями в современном смысле - потеряли свое значение, или точнее, растворились в группах политиков, которые сформировались вокруг отдельных выдающихся личностей, как Уильям Крауфорд или Джон Калхаун. В отдельных штатах, как Виргиния или Нью-Йорк, политическая жизнь определялась ожесточенно соперничающими фракциями. Ниже уровня официальной политики, которая отличалась вежливостью и публично проявляемой гармонией, это приводило к сильной раздробленности и ожесточенному соперничеству, еще больше обострившимся во время пребывания Монро в должности президента в результате начавшихся в секциях противоречий в вопросах пошлин и рабовладения.

Перед лицом такого развития Монро вел себя пассивно: убежденный в том, что президент должен стоять над политическими партиями, личными ссорами и фракциями, он не осуществлял энергичного политического руководства. Не мог препятствовать расколу на фракции и соперничеству, которые проникали и в его кабинет. В конце его президентства страна разрывалась основными проблемами политического и общественного сосуществования.

Четыре большие темы определяли восьмилетнее президентство Джеймса Монро: во внешней политике отношения с европейскими державами и их колониальные притязания, особенно в Латинской Америке, внутри страны - проблемы, связанные с рабовладением, и разногласия по внешним пошлинам, потом вопрос конституционности расширения общественной транспортной системы и инфраструктуры страны в целом. В самом начале пребывания на посту президента Монро столкнулся с последствиями своей дипломатической деятельности при президентах Джефферсоне и Мэдисоне: Западная Флорида, неразрешенный в американско-французском договоре вопрос западной границы с испанскими владениями и отношение к испанским колониям в Латинской Америке, которые бунтовали против их метрополии. Решение этих проблем было дополнительно затруднено поспешными действиями Эндрю Джексона, который не ограничился - он намекал на это в письме к Монро - насильственным переселением и умиротворением индейцев-семинолов в 1818 году, а захватил испанские укрепления в Западной Флориде и принудил губернатора колонии скрыться в Гаване. В последующее время Монро отказался участвовать как в резкой критике своевольных действий Джексона, так и в явном одобрении этих действий, что, по мнению министра иностранных дел Джона Куинси Адамса, усилило бы американскую позицию в переговорах с Испанией. С одной стороны, он придерживался примирительного курса, защищал захват Джексоном укреплений на основании знаний, которые приобрел в ходе экспедиций, с другой стороны, настаивал на освобождении укреплений, если только Испания пришлет свои гарнизоны, как на жесте примирения по отношению к Испании.

В остальном Монро предоставил своему министру иностранных дел Адамсу полную свободу в переговорах с Испанией. Трансконтинентальный договор, подписанный Монро 24 февраля 1819 года и ратифицированный Испанией с большой задержкой, в исследованиях по праву называется договором Адамса-Ониса. Договор урегулировал линию границ к западу и обеспечил США не только всю Флориду, но и впервые в международно-правовой обязательной форме доступ к Тихому океану широкой полосой южнее реки Колумбия.

Значительно труднее сложилось урегулирование отношений с бывшими испанскими колониями, которые в последние годы перед президентством Монро провозгласили свою независимость, но по-прежнему безуспешно добивались признания европейскими державами и США. В Европе державы, входящие в Священный союз, взяли на себя посредничество между Испанией и ее бунтующими колониями с целью восстановления прежнего состояния - за исключением Англии, проявлявшей большую сдержанность. Признание штатов Латинской Америки требовало одновременно тщательно взвесить последствия, которые такой шаг может иметь для держав Священного союза. Монро, как и во время его первой миссии во Франции, склонялся к позиции, которая соединяла бы в себе нейтралитет и доброжелательность по отношению к молодым республикам. Его министр иностранных дел Джон Куинси Адаме, напротив, считал раннее признание опасным, потому что оно усложнило бы отношения со Священным союзом, и к тому же не верил в стабильность латиноамериканских штатов. Генри Клей, влиятельный спикер палаты представителей и, наряду с военным министром Джоном Калхауном и министром финансов Уильямом Крауфордом, политически крупнейшая фигура в Вашингтоне, решительно потребовал быстрого признания и поддержки молодых штатов в их борьбе за независимость против Испании. Требование предполагало также, что владельцам пиратских судов этих штатов будет предоставлена любая поддержка, хотя их нападения на европейские торговые суда нанесли бы значительный вред американским внешнеполитическим отношениям. В основе позиции Клея лежало видение большой, объединенной общими интересами в "Американскую систему " континентально-американской семьи штатов, в которой ведущую роль возьмет на себя первой вышедшая из революции североамериканская республика.

На самом деле проблематика затронула вопрос о собственном революционном самопонимании США, и такая точка зрения не осталась, по мнению Монро, без влияния. Адаме же оценивал этот вопрос с той точки зрения, насколько стабильны новые штаты и какие последствия будет иметь признание для позиции европейских держав. Для решения первого вопроса была послана комиссия из трех человек, но она не внесла ясности. В конце концов он был решен самим развитием: назначение либерального правительства в Испании привело к тому, что Испания потеряла поддержку Священного союза. Тем самым была открыта дорога для признания Буэнос-Айреса, Перу, Чили, Мексики и Колумбии, которое президент предложил сенату в специальном послании 8 марта 1822 года. На этой основе позже появилось принципиальное, широко сформулированное его министром иностранных дел заявление Монро от 2 декабря 1823 года, так называемая "Доктрина Монро". Она содержала предупреждение в адрес европейских держав и России, что любую реколонизацию или приобретение колоний в Латинской Америке США рассматривают как угрозу своей собственной безопасности. С другой стороны, Монро заявил, что США будут держаться в стороне от европейских дел, включая существующие колонии в Карибском море и в Южной Америке. Сначала, однако, существовало значительное расхождение между этим риторическим притязанием и действительным влиянием американцев в Средней и Южной Америке.

Дискуссии по этим проблемам иногда вытеснялись на второй план резкими разногласиями по другим, долгоcрочно важным вопросам: будущее рабовладения в западных областях и связанные с расширением инфраструктуры вопросы конституции. Проблема расширения государственной транспортной системы становилась в это время все более насущной уже потому, что, с одной стороны, в результате быстрой территориальной экспансии страны - с короткими промежутками в союз были приняты новые штаты Миссисипи (1817), Иллинойс (1818), Миссури (1819), Алабама (1819) и Мэн (1820) -отдельные регионы находились под угрозой развиваться каждый сам по себе, а с другой стороны казалось, что центр тяжести в Конгрессе все больше перемещается в пользу Юга. От такого развития южные штаты ожидали ущерба для своего "особого института", обрабатываемых рабами плантаций, против чего в эти годы формировалась постепенно растущая оппозиция на Севере и Северо-Западе.

Конфликт вспыхнул по поводу ходатайства Миссури о принятии в союз. Здесь впервые яростно столкнулись противники и сторонники рабства. Дискуссия по вопросу, должно ли решение о принятии Миссури быть однозначно связанным с обязанностью запретить рабство в разрабатываемой конституции, расколола страну на два ожесточенно враждующих лагеря. Этот раскол был с трудом сглажен компромиссом Миссури в феврале 1820 года. Конгресс отказался привязать прием Миссури к соответствующей оговорке, зато было достигнуто согласие в том, что в новых штатах севернее 36?30' северной широты нельзя вводить рабство, а для компенсации за вступление "рабовладельческого штата" сразу же был принят штат Мэн как свободный от рабства. В этом разногласии Монро внешне сохранял нейтралитет, соответственно его представлению о должности президента. За кулисами в многочисленных разговорах он энергично выступал за принятие компромисса, несомненно, в надежде предотвратить наметившийся раскол страны.

Разногласие по Миссури повлияло на вновь ожившую дискуссию о необходимости и структурной основе протекционизма, который принял окончательно "секционную" окраску. В то время как среднеатлантические и северные штаты высказывались за четкое повышение установленных в 1816 году и направленных в основном против Англии покровительственных пошлин для защиты отечественных мануфактур, южные штаты так же резко выступали против такого повышения, потому что оно отрицательно сказалось бы на торговых отношениях с важной страной-импортером их основного продукта хлопка и привело бы в конце концов к разорению южных штатов и разрушению их "особого института". Вторая речь Монро при вступлении в должность 1821 года не содержала точных установок, что негативно восприняли защитники высоких покровительственных пошлин, он в мягких выражениях высказался за лучшую защиту в следующем году отечественных мануфактур, которые размещались в основном на севере. Весной 1824 года спор разгорелся с новой остротой, при этом определенную роль играла наметившаяся предвыборная борьба. Решающим было то, что южные штаты чувствовали себя побежденными большинством, а их существование находилось под угрозой. Глядя на позицию Монро, один из депутатов из Виргинии жаловался, что южные штаты были "жертвами политики этого правительства с самого начала".

В отличие от вопроса пошлин в решении другой важной проблемы того времени, расширении национальной транспортной системы, Монро оказался более состоятельным. Этим вопросом он занимался первые два года пребывания в должности. Дискуссия сконцентрировалась, прежде всего, на сообщении между штатами восточного побережья и вновь заселенными областями по ту сторону

Аллеганских гор в долине реки Огайо. Со времен своей деятельности в Конгрессе конфедераций Монро с особым вниманием наблюдал развитие западных территорий. Уже тогда было ясно, что разумное присоединение новых областей к штатам восточного побережья станет значимой предпосылкой для сращивания обеих частей. При решении этого вопроса федеральное правительство столкнулось с серьезными проблемами конституции. Два мнения противостояли друг другу: одно было сформулировано министром финансов Альбертом Галлатином в 1808 году. Он оправдывал обширную программу строительства инфраструктуры страны оговоркой конституции об "общем благе". А Томас Джефферсон указывал на то, что федерации для открытия построенных на ее средства дорог потребуется согласие соответствующего штата, через который будет проходить дорога. Однако когда Конгресс в последний год президентства Джеймса Мэдисона по настоянию Джона Калхауна издал закон, предполагающий использовать для осуществления программы деньги Второго банка Соединенных Штатов, Мэдисон обосновал свое вето тем, что "отцы конституции" не предусматривали использование федеральных средств на такие цели. Президент одновременно повторил высказанное еще Джефферсоном требование о том, что для таких случаев сначала должна быть создана соответствующая конституции основа путем издания соответствующего дополнения к конституции.

Из-за этого Джеймс Монро вступил в противоречие с Генри Клеем, важнейшим защитником западных штатов. Только к середине второго срока пребывания на должности наметилось смягчение жестких противостояний. В извещении о вето на закон, который предусматривал создание таможни на Камберлендской дороге, связывающей восток с новыми штатами по ту сторону гор, Монро подробно изложил свое мнение. Его вершиной было заявление, что Конгресс, хотя и не имеет права строить транспортные пути между штатами или осуществлять юрисдикцию над ними, однако может предоставлять деньги, применение которых ограничено обязательством "ассигновать их для целей общей защиты и общей, а не локальной, национальной, и не для одного штата, пользы". Тем самым была найдена формула компромисса, с помощью которой Конгресс мог финансировать общие инфраструктурные мероприятия, глубоко не вмешиваясь в права отдельных штатов.

В конце его президентства были гармония и согласие, которые играли важную роль в политической философии Монро, потому что он ясно видел, как стремящиеся друг от друга элементы союза уступили место глубоким, ведущим к расколу разногласиям. После двух сроков пребывания на посту президента Монро в 1824 году покинул политлческую сцену, которая была глубоко раздроблена борьбой за власть и влияние и характеризовалась неприкрытым соперничеством видных личностей. В этом развитии была и вина Монро, так как его представление о должности президента, которым он был обязан Вашингтону, препятствовало более энергично вмешиваться в ежедневные политические разногласия и предотвратить тем самым страшное раздробление политических группировок. Этим недостаткам противостоят, правда, положительные достижения, прежде всего в области внешней политики. При этом Монро был единодушен со своим министром иностранных дел в том, что высшей целью американской внешней политики должно являться содействие американским интересам, а основание Соединенных Штатов должно быть фактором международной системы власти. Конкретное осуществление этих целей он предоставил Адамсу. Достижением Монро является создание ему для этого условных рамок.

Тяжелое политическое положение в конце его президентства побудило Монро в последующие годы почти боязливо держаться дальше от политики. После смерти жены 23 сентября 1830 года, только два дня спустя после кончины его зятя Джорджа Хея, он вместе с дочерью Элайзой Хей вернулся в Нью-Йорк к своей младшей дочери Марии Хестер и ее мужу Сэмьюэлу Гувернеру. Последние годы Монро были омрачены финансовыми заботами. Требования к союзу, восходящие к временам, когда он был дипломатом в Европе, были вознаграждены Конгрессом только в 1830 году. Монро умер 4 июля 1831 года, в день 55-летия Декларации независимости Соединенных Штатов.

Источник: Peoples.ru