В ЦДЛ и РГГУ прошли презентации книги об Арбате
В ЦДЛ, а потом в Историко-архивном институте РГГУ - прошли презентации книги "Арбатский архив. Выпуск II". Довольно увесистый, если подержать на ладони, в 930 страниц, том. Но куда более весом его вклад в сохранение исторической памяти самой знаменитой столичной улицы.
Сегодня Арбат - это не только сама улица, но и прилегающие к ней переулки, Приарбатье, целый городской район между Садовым и Бульварным кольцами.
Когда пытаюсь определить главное, что меня поразило в этой книге, густо насыщенной фактами, событиями, судьбами замечательных людей, о чем так точно сказано во вступительном слове арбатского старожила Сигурда Шмидта, на память приходит очерк об Арбате в послевоенной "Комсомольской правде". В школе автору и его одноклассникам часто объясняли, что улица, на которой они выросли, - это и есть один километр. Но по-настоящему улица детства вошла в его сердце, когда в сорок первом он прошел этот километр в солдатском строю, уходя на фронт рядом с родным домом. Не было тогда еще песни: "За нами Россия, Москва и Арбат". Но это чувство уже родилось.
И оно, конечно, было знакомо другому старожилу улицы. Правда, он называл себя еще и "арбатским эмигрантом". Не только потому, что адрес его прописки был перемещен в Безбожный переулок. Но и потому, что сам нынешний офонаревший, превращенный в блошиный рынок Арбат эмигрировал в бездуховность от того "арбатства, растворенного в крови", которому этот человек был верен до последнего дыхания.
Булат Окуджава принимал самое живое участие в рождении "Арбатского архива", подготовке его первого выпуска. Вошел в редколлегию, дал свои стихи. Во втором выпуске - новая встреча с Булатом. Но, к великой печали, уже с памятником.
Арбат предстает в этой книге в десятках ярких сюжетов, в зеркалах разных личностных сознаний. Вот всего несколько таких сюжетов.
Фантастическая биография Николая Михайловича Кишкина. Что мы раньше о нем знали из клеймивших его учебников истории? Что он был одним из основателей кадетской партии, на два месяца стал министром Временного правительства и на один день, как раз накануне 25 октября 1917 года, генерал-губернатором Петрограда с чрезвычайными полномочиями, которыми, впрочем, не успел воспользоваться. Историк Н. Митрофанов так и начинает свой очерк-исследование "Гамбит доктора Кишкина": "На Арбате было два доктора Кишкина. От одного остался рецепт в медицинском музее. От другого ничего не осталось". А между тем Николай Кишкин сыграл выдающуюся роль в развитии медицины и царской, и... советской России. Когда после многочисленных арестов, судов, ссылки в Солигалич он вернулся в Москву, нарком Н. Семашко тут же пригласил его на работу в курортном отделе Наркомздрава.
Екатерина Кускова предлагала ему покинуть Россию: "Николай Михайлович, <...> здесь ведь Вас доконают... А там - работа, Вы же прекрасный врач". Он ответил: "Да я там сразу же умру от тоски по Москве, по Большой Молчановке, по друзьям...".
Ключом к этюдам Виктора Липатова о художниках, живших и работавших на Арбате или в Приарбатье, естественно, стал арбатский "Московский дворик" Василия Поленова. Но как волшебно расширяется свет этого полотна за исторические и географические границы Арбата, раздвигая эти границы, в абрамцевских "Девочке с персиками" и "Девушке, освещенной солнцем" Валентина Серова! В звенигородских и тарусских видениях Виктора Борисова-Мусатова. В замысленном Павлом Кориным на далеком берегу Неаполитанского залива портрете Максима Горького.
Липатов подметил эту, в чем-то даже мистическую черту "арбатства, растворенного в крови": проникать и в глубинные пласты истории, и далеко за пределы "арбатского километра России" (название одной из книг об Арбате). Что не только к художникам относится. К ученым, учителям, инженерам, писателям тоже. Да и вообще ко всем, кому судьба написала на роду быть в духовном родстве с этой точкой на Земле...
А сколько тайн, оказывается, как поведал нам о том известный исследователь отечественной живописи Евграф Кончин, хранит в себе такой знакомый с детства портрет Пушкина кисти Тропинина, "домашний", в халате, с заветным, воспетым в пушкинских стихах перстнем на руке (украден в марте 1917 года из музея в Царском селе и до сих пор не найден)! Писан в 1827 году в Приарбатье, на улице Ленивке, где жил художник. Пушкин побывал в его доме дважды. Во второй раз в 1836 году, придя сюда для личного знакомства с Карлом Брюлловым, остановившимся в Москве проездом из Петербурга в Рим...
Тайна за тайной. Открытие за открытием. И порой уже трудно различить, где кончаются воспоминания и начинаются исследования. Именно так: субъективизм мемуаров мирно уживается в "Арбатском архиве" с образцами строго научных исследований, с политически неангажированным историзмом. И это второй основополагающий принцип.
Да, такова принципиальная позиция, исповедуемая, защищаемая, проводимая в жизнь научно-педагогической школой академика РАО Сигурда Оттовича Шмидта, начинавшейся, между прочим, со студенческого кружка в Историко-архивном институте, которым он руководил более полувека. Человек этот объединяет в одном лице многие (подчеркну: не "представительские", а рабочие) роли. Он - один из "отцов" современного источниковедения, основатель и почетный председатель Союза краеведов России, почетный председатель Археографической комиссии РАН, главный редактор "Московской энциклопедии".
Мы уже писали ("Новая газета" NN44 и 90 за 2007 г.) о том, каким конкретным содержанием наполняет школа Шмидта это понятие - "историзм". Но поскольку сия информация пока проходит мимо глаз, ушей и мозгов наших официальных кругов, не грех и напомнить.
Уже второе десятилетие российские СМИ с периодической повторяемостью сотрясают дискуссии о том, каким быть учебнику истории, являя собой непримиримые сшибки позиций, поскольку у каждой спорящей стороны, у каждой партии - свои Пимены. Да и как тут быть толерантными, если, положим, как это случилось 17 лет назад, на одном конце арбатского километра отмечают 500-летие улицы, а на другом разворачиваются трагические события не французского, из романа Виктора Гюго, а нашего, российского 93-го года? И одновременно все эти годы в чиновничьих кабинетах (если в хлестаковском неудержимом вранье заменить "курьеров" на "тезисы") рождаются "тезисы, тезисы... можете представить себе, тридцать пять тысяч одних тезисов!".
И вот Сигурд Шмидт предложил при передаче исторических знаний новым поколениям опираться на неопровержимые, на мой взгляд, аксиомы-постулаты:
"Первый. Перенацеливание преподавания с государственно-политических акцентов на культурные, общественные, на повседневную жизнь: в каких домах жили наши предки, каков был их домашний обиход, что и на какой посуде они ели, какие были у них орудия труда, оружие, средства передвижения, какие расстояния между городами...
Преподавая историю, можно и важно обращаться к той ее части, которая менее идеологизирована, сравнительно нейтральна, - к культуре, науке, технике, быту и общению людей, их семейным устоям. Надо переходить от освещения истории узкими лучиками наших политических карманных фонариков к расширению общего светового круга жизни.
Второй. Соединение преподавания истории с краеведением... Нашими методиками, разработанными в "золотое десятилетие" отечественного краеведения (1917-1927), пользуется сейчас весь мир. Возвращение к этому принципу, грубо попранному у нас сталинским разгромом российской школы краеведения, - основа возрождения чувства историзма в нашем народе, в стране, в нашей системе образования.
Думается, что школьный учебник отечественной истории в связи с этим должен быть как бы "двойной звездой". Одна из них - в виде базового учебника, не очень объемного, содержащего основные факты, события, имена общероссийского масштаба. А вторая - региональный учебник (для Центра России, Поволжья, Дальнего Востока и т.д.), в котором - общие методологические подходы, но материал в основном местный.
Понять, что такое ход истории, разобраться в сложном триединстве: "человек - природа - культура", легче, обращаясь к визуально, на расстоянии собственного взгляда, окружающей тебя жизни. Все становится личностнее, ближе. И поэтому понятнее.
И, наконец, третий. Критерии истинности, умение докапываться до истины, распознавать и защищать ее в историческом контексте. А это невозможно без системы обоснований, воспитывающей умение творчески и честно мыслить. Чрезвычайно важно, чтобы человек еще в школьные годы усвоил не конъюнктурный (когда важность тех или иных событий, личностей меняется в зависимости от направления политического ветра), а научный, источниковедческий подход к прошлому. Этот подход предполагает обоснования степени доверия к исторической информации.
Юношей и девушек со школьных классов надо учить отличать в истории истину ото лжи, уметь анализировать, какая доля правды, достоверности содержится в тех или иных исторических источниках. Учить пониманию: от того, на основании каких данных делаются выводы о прошлом своей страны, во многом зависит будущее и ее, и их самих. При таком подходе изучение истории становится сферой не только исследовательской мысли, но и формирования нравственных принципов личности".
На встрече в Кремле, где речь шла о новых учебниках истории, я, к сожалению, среди приглашенных не увидел С.О. Шмидта. Тон задавали там другие лица. Но вот вышел "Арбатский архив"-2. И сразу стало очевидно, что он в яви, во плоти отвечает на острейшую общественную потребность. Для мыслящих молодых людей, не сбитых с толку всякими магическими "считалками" типа ЕГЭ, такая книга станет и учебником истории, и примером того, как надо обращаться с исторической правдой.
|
