РИГВАВА Гия

Ригвава Гия (Георгий Сергеевич) 1956 родился в Тбилиси, Грузия
1978 окончил Московский Государственный институт международных отношений (факультет международных отношений)
1986 закончил Московский Государственный художественный институт им. Сурикова (мастерская станковой живописи факультета живописи)
1986-91 преподавал теорию искусства в Академии художеств Тбилиси
1990-91 был занят в кинопроектах независимых киностудий в Тбилиси (к/ф "Дом", участник Мюнхенского кинофестиваля 1992 г.;
"На грани", призер Кинофестиваля в Локарно, Швейцария, 1993г.)

В каких собраниях работы

Коллекция современного искусства Государственного музея-заповедника Царицыно, Москва
Государственный Русский музей, Cанкт-Петербург

Участие в выставках, аукционах

ПЕРСОНАЛЬНЫЕ ВЫСТАВКИ

1990 "Белая галерея", Тбилиси
1993 "Гия Ригвава". Галерея в Трехпрудном пер., Москва
1993 "Ты бессилен, или В общем-то все не так уж плохо" (перформанс). ЦСИ. TV-галерея, Москва
1994 "Я ненавижу государство -1". Галерея 1.0, Москва
1995 "Плохой юмор (уточнение неизвестного)" (совместно с М.Траибом).
Галерея М. Гельмана , Москва

ГРУППОВЫЕ ВЫСТАВКИ

1987 Республиканская выставка, посвященная 70-летию Великой октябрьской революции. Дом художника, Тбилиси
1987 Всесоюзная выставка молодых художников. Манеж, Москва
1987 Выставка молодых художников социалистических стран. Манеж, Москва
1988 "Лабиринт". Дворец молодежи, Москва
1988 Фестиваль современного искусства. Нарва
1989 "Раушенберг - нам, мы - Раушенбергу". Первая Галерея, Москва
1989 'Les temps de re-evaluation'. Contemporary Art from the Soviet Union. UNESCO. Париж, Франция
1989 "Недорогое искусcтво". Первая Галерея, Москва
1990 Sommer Atelier-Inspiration. Hannover-90. Ганновер, Германия

Критика

Впервые лицо художника появилось на мониторе на выставке "VII съезду народных депутатов посвящается", организованной Маратом Гельманом в апреле 1993 года. Политизированный характер выставки, возможно, повлиял на то, что Гия Ригвава довольно существенно поменял свою художественную стратегию: до этого момента его работы практически не имели отношения к какой бы то ни было социальной или политической проблематике. Но этот поворот имел свою внутреннюю логику. Ригвава, закончивший Суриковский институт, последовательно "переболел" экспрессионизмом "новых диких", постмодернистскими играми с феноменом картины и оказался перед проблемой коммуникации зрителя с произведением.
Обращение художника к видео совпало с началом бума в московской художественной среде по поводу возможностей "новых технологий", однако Гия Ригвава оказался чуть ли не единственным в компании приверженцев new media, для кого обращение к ним вытекало из логики самого художественного проекта, а не было лишь перенесением в новый материал, старых идей, способных быть достаточно успешно реализованными и в более традиционных техниках. Работы Гии Ригвавы можно отнести к жанру видеоперформанса, а в идеале - телеперформанса, поскольку задуманы они как выступления некоего телекомментатора (роль которого обычно играет сам автор), произносящего разного рода жизненные сентенции общего свойства. Примером может служить работа "Официальное заявление", созданная художником в соавторстве с TV-галереей для выставки 'VII съезду...'. Текст заявления состоял всего из одной фразы: "Не верьте им, они все врут". Чуть позже, на выставке "Конверсия", представлявшей второй этап крупного проекта Гельмана, Гия сменил роль тотального скептика на роль благодушествующего пророка, успокаивающего свою паству словами "Ты можешь положиться на меня". При этом вокруг головы героя сиял нимб, заставлявший почувствовать ироничность автора по поводу искренности подобных заявлений. В этих работах художник апеллировал к двум господствующим в средствах массовой информации имиджам социальных лидеров: критика и утешителя.
Идея сделать телевидение объектом творчества сближает установки нынешних лидеров "политического" или "социального" направления в московском искусстве, в число которых входит Ригвава, с русским классическим авангардом и, прежде всего, с идеей тотального художественного проекта, тотальной художественной власти. Однако нынешняя эпоха порождает иные фигуры, иной тип художника, не столько захватчика и агрессора, сколько исследователя, не столько агитатора и горлана, сколько комментатора и резонера. Как ни странно, но тавтологичная демонстрация того, что и так "все знают", оказывается более действенной и завораживающей, более "пронзительной", чем какие либо изобретения и "дополнительные элементы". Последнее с полным основанием можно отнести к осуществленному Ригвавой 7 мая 1993 года грандиозному перформансу под названием "Ты бессилен, или Все не так уж плохо". Cуть его состояла в том, чтобы продемонстрировать собравшейся в Центре современного искусства художественной публике, весьма искушенной в теории функционирования средств массовой информации, практическую сторону механизма манипулирования сознанием, разработанную СМИ. Ригвава с помощью TV-галереи пригласил телевизионную группу, которая вела прямой репортаж с места события, транслировавшийся на мониторы, установленные в зале. Происходящее на экранах полностью имитировало структуру традиционной телепрограммы - с рекламными паузами, сводками новостей (посвященных исключительно художественной жизни и касающихся многих присутствовавших в зале) и прямыми включениями. Первоначальный снобистский скепсис зрителей и по совместительству невольных участников этого действа по прошествии некоторого времени сменился у кого чувством эйфории от сознания собственной значительности, а у кого и растерянностью по поводу того, что их "надули". Последнему немало способствовал остроумный трюк, состоявший в том, что в одном из помещений, где происходил перформанс, стояла как будто бы неотносившаяся к делу огромная расстеленная кровать. В какой-то момент "прямое включение" панорамой показало на мониторах обнаженную девушку, раскинувшуюся на этой кровати. Зрители, наблюдавшие за мониторами в комнате с кроватью, остались невозмутимы - кровать-то была по-прежнему пуста (запись с девушкой была сделана заранее), все же остальные ринулись посмотреть на девицу живьем, поддавшись магии "документальности" прямого репортажа.
Прямым обращением к современному политическому контексту был проект "Азбука Морзе" для выставки, посвященной пятилетию падения Берлинской стены. Установленный на одной из улиц Берлина большой монитор транслировал предупреждение, записанное азбукой Морзе (экран мигал в соответствии с продолжительностью сигналов): "Россия все еще опасна". Позднее возникла и вторая часть этого проекта: на выставке в Голландии розовый экран мигал, чтобы проинформировать о том, что "Россия все еще любима". Показанные в Москве обе части этого проекта оказались емкой формулой сегодняшних умонастроений.
Попытки Гии Ригвавы "называть вещи своими именами" не всегда встречают понимание: можно только догадываться, почему власти запретили Гие осуществить его замысел в рамках проходившего осенью 1993 года российско-голландского проекта "Exchange/Обмен", заключавшийся в том, чтобы разместить на крыше одного из домов в центре Москвы наподобие гигантских реклам крупнейших фирм слово "Какистократия" с последующей расшифровкой из словаря (какистократия - власть худших): потому ли, что надпись показалась им крамольной или же потому, что это слово звучит слишком уж неблагородно для русского ухаN
Проблема помех и искажений как неизбежных составляющих процесса коммуникации (будь это рябь на экране телевизора, пресловутый языковой барьер или всего лишь грузинский акцент автора) является частью весьма болезненного для московского искусства последних лет вопроса о возможности его "конвертации" на интернациональной сцене, в свою очередь представляющего собой частный случай более глобальной проблемы, формулируемой на языке философии как проблема идентичности. Несмотря на оптимистичность, подход Ригвавы к этой проблеме не лишен двойственности. Личный характер его художественных высказываний контрастирует с анонимностью того языка, к которому он прибегает и под который он пытается мимикрировать. Эту тенденцию оценил Марат Гельман, решивший разместить "попурри" из видеоработ Ригвавы на огромном рекламном табло в универмаге "Московский". Message художника настолько сливался с потоком рекламных сообщений, что мог "контрабандой" проникнуть в сознание зрителя как нечто свое, узнаваемое, "родное".
В целом серия акций, проведенных Ригвавой за последние несколько лет, безусловно, вписывается в рамки достаточно широкого интернационального движения художников, демонстрирующих и анализирующих законы и парадоксы механизма функционирования массовых коммуникаций. Однако, в силу относительной новизны этой проблематики для российского искусства, Гие Ригваве по праву может принадлежать честь быть одним из первых певцов информационной и телевизионной революции, происходящей на наших глазах.

М.Орлова