Театр балета Бориса Эйфмана представил "Эффект Пигмалиона"

После долгого перерыва театр балета Бориса Эйфмана вернулся на сцену. В Александринском театре труппа представила « Эффект Пигмалиона». Репортаж Екатерины Комовой.

Для Марианны Чебыкиной этот Спектакль - отражение ее собственной жизни. Она была рождена в Пермском крае, в маленьком городке Кунгур с населением меньше ста тысяч людей.

Хореографией увлеклась в одиннадцать лет, что Для балерины, без сомнения, поздно. Однако сразу Поле завершения профильного колледжа её приняли в труппу академического театра балета Бориса Эйфмана. Гала - её первая большая роль.

« Спектакль мне близок. Потому что Борис Яковлевич, можно сказать, вылепил из меня танцовщицу, которая смогла станцевать ведущую партию», - призналась солистка Санкт-Петербургского государственного академического театра балета Бориса Эйфмана Марианна Чебыкина.

Петербургская публика Не видела балеты Эйфмана с февраля. В марте в Таллине театр давал « Анну Каренину». потом вся труппа ушла в онлайн. Не удивительно, что в зале аншлаг. А за кулисами вполне объяснимое волнение.

« Так волнительно. Даже, наверное, на премьере Так волнительно Не было, как в настоящее время. Потому что такой перерыв, все артисты давно уже Не были на сцене. Некомфортно, скажем Так», - заявил ведущий вокалист Санкт-Петербургского государственного академического театра балета Бориса Эйфмана Сергей Волобуев.

Неистовый творец в спектакле Бориса Эйфмана - Не античный скульптор И Не профессор фонетики, как у Бернарда Шоу. Свое произведение на сцене создаёт преуспевающий исполнитель бальных танцев. Нескладную молодую женщину он преображает в виртуозную артистку. И все это под музыку короля вальса Иоганна Штрауса. При этом никаких пуантов И пачек, привычных Для балета, А только каблуки И стразы.

Лучшего спектакля Для открытия сезона После вынужденного карантина, кажется, И придумать было нельзя. В этом тоже есть Эффект Пигмалиона. Яркий И легкий, но одновременно философский балет про то, как способен меняться человек, окрыленный мечтой, невольно вынуждает верить, что все плохое рано или поздно всё-таки закончится.