ПЕТР III

(1728-1762)
Царствование Петра III, длившееся всего шесть месяцев, было одним из самых коротких в русской истории и, вероятно, прошло бы незамеченным, если бы не трагическая судьба самого императора и серьезные преобразования, которые он успел осуществить. И то и другое до сих пор вызывает споры среди историков.

Сын старшей дочери Петра I Анны и герцога голштинского Карла Фридриха, названный при рождении Карлом Петером Ульрихом, он уже с первого дня своего появления на свет привлекал внимание политических кругов всей Европы. Ведь, будучи внуком двух заклятых врагов - Петра Великого и Карла XII, - он мог претендовать и на русский, и на шведский престол. Именно поэтому люди, с детства окружавшие рано осиротевшего принца, были озабочены не столько его воспитанием и образованием, сколько устройством его, а следовательно, и собственных судеб. Да и сами наставники - О.Ф.Брюммер и Ф.В.Берхгольц - не отличались, видимо, высокими нравственными достоинствами, не раз жестоко наказывали мальчика, который к 13 годам не обладал никакими знаниями, за исключением посредственного французского. В этих условиях Петр рос нервным, впечатлительным ребенком, сочетавшим любовь к музыке и живописи с обожанием всего военного. Именно с воинскими утехами были связаны все его честолюбивые мечты, и он без удержу похвалялся своими несуществующими подвигами на поле брани, хотя на деле был трусоват и проявлял храбрость, лишь мучая животных. Вместе с тем, он был скорее добродушный, чем злой; лучше всего чувствовал себя в обществе лакеев и, по некоторым данным, уже в детстве пристрастился к вину.

форма голштинских войск


Восшествие на престол Елизаветы Петровны резко изменило судьбу юноши: его вызвали в Россию, с крещением в православие нарекли Петром Федоровичем и провозгласили наследником российского престола. В 1745 году его женили на дальней родственнице, будущей императрице Екатерине II. Скучавший при дворе Петр сперва отнесся к появлению невесты с радостью, ибо видел в ней товарища по забавам. Вскоре, однако, выяснилось, что Екатерина не разделяет любви мужа к игре в куклы на супружеском ложе и ружейным приемам. Со временем они все больше отдалялись друг от друга, сближаясь лишь в минуту общей опасности. Столь же чужой оставалась для Петра и Россия. Он никогда не делал попыток лучше узнать эту страну, ее народ и историю. Более того, он презирал многие ее обычаи, неприлично кривлялся и хохотал во время церковной службы, не соблюдал посты и другие обряды. К тому же Петр, которого императрица Елизавета Петровна не допускала к политике, изнывал от безделья, критиковал правительство, а во время Семилетней войны выказывал откровенные симпатии к прусскому королю Фридриху II. Обо всем этом хорошо знали не только при дворе, но и в более широких слоях русского общества, где с опаской ожидали воцарения не пользовавшегося популярностью Петра.

Вступив в декабре 1761 года на российский престол, Петр сразу же развернул бешеную деятельность, упиваясь тем, что стал неограниченным самодержцем. Каждое утро он выслушивал доклады вельмож и генералов, посещал заседания Сената и коллегий, участвовал в бесконечных парадах и смотрах. На первый взгляд своим активным участием в управлении страной, что составляло резкий контраст с его предшественницами, новый император походил на своего великого деда, однако вряд ли у него была какая-либо конкретная политическая программа. Он лишь испытывал безотчетное желание продемонстрировать решимость там, где Елизавета колебалась и сомневалась. При этом он не заботился о том, как воспримут его поведение подданные, не старался завоевать их симпатии и даже не пытался сформировать при дворе партию своих сторонников. Но, главное, Петр считал возможным решить все проблемы кавалерийским наскоком. Именно так, всего за несколько февральских дней 1762 года он подписал три важнейших указа, означавших по сути радикальную политическую реформу.

Этими указами была провозглашена свобода дворянства от обязательной службы, начата секуляризация (обращение в светские) церковных земель и ликвидирована Тайная канцелярия - главный институт политического сыска. Две первые реформы давно уже готовились елизаветинскими министрами и были лишь отложены нерешительной императрицей. Но если Манифест о вольности дворянства, который способствовал становлению в Россию этого сословия, уже давно ждали, то хоть и необходимая, но осуществленная наспех вторая реформа настроила против императора значительную часть его подданных. В сочетании с вызывающим поведением Петра в храмах и упорными слухами о его намерении заменить православные обряды протестантскими, секуляризация была воспринята многими как неуважение к русской церкви. Что же касается ликвидации Тайной канцелярии, а вместе с этим и изменения самой процедуры и характера сыска, то очевидно, что это было важным событием с далеко идущими последствиями. Однако оценить его в полной мере в то время, видимо, было трудно. В результате и эти реформы не дали Петру III необходимой поддержки в обществе, а тот факт, что сразу же после их провозглашения он целиком переключился на внешнеполитические дела, свидетельствовал о его непредсказуемости, пугавшей придворных, которые со страхом ожидали каждого следующего дня.

В отличие от внутренней политики, во внешней Петр хорошо знал, чего хочет. Не скрывая своей симпатии к Пруссии, он подписал с ней сперва мир, а затем и военный союз. Таким образом, 'на нет' были сведены все усилия России в Семилетней войне, а Фридрих II избежал полного разгрома. Военный союз с Пруссией был направлен против Дании, у которой новый российский император мечтал отвоевать герцогство Шлезвиг, ранее принадлежавшее его предкам по отцу. При этом он сам намеревался выступить из Петербурга во главе гвардейских полков. Между тем война с Данией не отвечала интересам России, не вызывала одобрения русского общества и тем более гвардейцев, не желавших покидать теплые столичные квартиры. Над головой Петра стали сгущаться тучи: в Петербурге чуть ли не в открытую говорили о готовящемся перевороте, а прусский король умолял в своих письмах союзнику быть осторожнее.

Но император был настолько самоуверен, что никого не желал слушать. Он щеголял в прусском военном мундире, с прусским орденом на груди и похвалялся своим прекрасным знанием всех полков прусской армии и ее офицеров. Петр демонстративно выказывал пренебрежение к жене и сыну Павлу, проводя время в обществе фаворитки Елизаветы Воронцовой, на которой обещал жениться. При дворе происходили ежедневные попойки, сопровождавшиеся шумным весельем и неподобающими императорскому званию забавами. Как писала впоследствии Екатерина II, 'во всей империи у него не было более лютого врага, чем он сам'. 28 июня 1762 года стал последним днем его царствования. Во время переворота Петр проявил растерянность, безволие и согласился подписать отречение от престола, умоляя жену позволить ему уехать за границу.

Дальнейшая судьба низложенного императора сложилась трагически. Екатерина понимала, что, если Петр останется в живых, она никогда не сможет быть спокойной за себя и свою власть. С другой стороны, начинать царствование с убийства она также не хотела. Екатерина колебалась, по-видимому, намереваясь заключить Петра в Шлиссельбургскую крепость, где уже содержался свергнутый Елизаветой Петровной Иоанн Антонович. Пока же она велела поместить мужа в Ропшинском замке под охраной самых верных ей гвардейцев. Здесь-то Петр и погиб. Некоторые историки допускают, что Екатерина сама дала приказание убить узника, по мнению других, гвардейцы просто угадали тайное желание своей госпожи. Есть основания предполагать, что смерть Петра наступила вследствие инсульта. Официальная версия гласила, что император умер от 'геморроидальной колики'.

Встречающиеся в литературе противоречивые оценки личности и деятельности Петра зачастую связаны с тем, что этот человек, с его сиротским детством, искалеченной юностью и трагическим концом, несомненно, вызывает сочувствие. Его любовь к музыке, детская вера в собственные таланты, простодушное хвастовство умиляют, а добрые и даже благородные побуждения, которыми он нередко руководствовался в делах, заслуживают уважения. Но ни по характеру, ни по психическому складу, ни по умственным способностям он не годился на труднейшую роль российского императора. Вместе с тем, обстоятельства его жизни и смерти причудливым образом отразились в народном сознании, и на протяжении XVIII века неоднократно, причем не только в России, но и в Восточной Европе, появлялись самозванцы, выдававшие себя за чудом спасшегося императора Петра III.