МАРИЯ

Мать Мария - урожденная Пиленко Елизавета Юрьевна (в первом браке - Кузьмина-Караваева, во втором - Скобцова) родилась в Риге 8 декабря 1891 г. Отец Лизы - Юрий Дмитриевич Пиленко - служил в должности товарища прокурора Рижского окружного суда. Здесь она прожила недолго. Когда Лизе было 3,5 года, семья переехала в Анапу, неподалеку от которой находилось имение отца и деда.

Дед Лизы - Дмитрий Васильевич Пиленко - происходил из запорожских казаков и был профессиональным военным. Он участвовал в покорении Кавказа, был начальником штаба Кубанского казачьего войска, в 1867 г. возглавил Черноморский округ и был произведен в чин генерал-майора, а позднее - генерал-лейтенанта. Он и начал пропаганду выгод географического положения Анапы как курорта. Это способствовало большому притоку в эти земли казаков и крестьян из различных мест Российской губернии. Получив землю, они основали станицу Тверскую, а начальник Черноморского округа был награжден в 1868 г. медалью "За труды по освобождению помещичьих крестьян". По личным проектам Д.В. Пиленко застраивались новые южные города России - Новороссийск и Анапа. Он был награжден орденом Святой Анны 1-й ст., дающим право на потомственное дворянство. Трудами Д.В. Пиленко были созданы и обустроены два имения под Анапой - Хан Чокрак и Джемете; их засадили высокородными французскими сортами винограда, развели скот племенных английских пород (Сейчас оба имения разрушены; остались только винные подвалы. Разрушен и дом Д.В. Пиленко в Анапе).

После его смерти в 1895 г. сюда переехал с семьей его сын Юрий, юрист по образованию (окончил Петербургский университет), но по призванию - агроном-виноградарь. Он и три его сестры были хорошими виноделами. Став взрослой, этим будет увлекаться и Елизавета Юрьевна, продолжая семейную традицию. После Февральской революции она подарит местным крестьянам усадьбу Хан Чокрак с просьбой устроить там школу для детей; школа была создана и существовала до конца 40-х гг.

Дед Лизы по матери - Б.П. Делоне - вырос в семье медика наполеоновской армии П.К. Делоне, оставшегося в России в 1812 г., и С.А. Дмитриевой-Мамоновой, дочери генерала, происходившей из древнего рода потомков Рюрика и Мономаха. Б.П. Делоне владел многими языками, окончил медицинский факультет Московского университета, работал врачом в Тверской губернии, участвовал в русско-турецкой войне 1877 - 1878 гг. (в том числе - в боях под Плевной), был награжден орденом Св. Анны 3-й ст. с мечами. После войны служил врачом в гренадерских полках, где был награжден многими орденами, в том числе - орденом Св. Владимира 3-й ст. Находился также и на гражданской службе, имея чины от титулярного до статского советника. У них было двое детей. Сын Николай Борисович Делоне (дядя Лизы) - известный математик и механик, один из основоположников планеризма в России, и дочь Софья Борисовна (мать Лизы). С 1923 г. она жила в Париже, но всегда оставалась русской душой, испытывая острую ностальгию по России. Скончалась она на 100-м году жизни. Уже в очень преклонном возрасте она приводила в порядок архив дочери, расшифровывала и переписывала ее рукописи, написанные неразборчивым почерком. Сама написала мемуары. Умерла в Нуази-ле-Гран, в доме отдыха, созданном дочерью. Похоронена на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. На ее могильном кресте - надпись по-французски: "София Пиленко. 17.8.1862 - 21.6.1962. Мать монахини Марии, погибшей в Равенсбрюке 31 марта 1945".

В 1905 г. отец Лизы был назначен директором Никитского ботанического сада и семья переехала в Ялту. Через год отец скоропостижно скончался. В 1906 г. его вдова С.Б. Пиленко с дочерью переехала в Петербург. Здесь жила ее тетка (Е.А. Яфимович), фрейлина императорского двора, приятельница и соседка обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева. Воспитанная в вере и любви к Богу, юная Лиза тем не менее увлекалась социалистическими идеями, к чему терпимо относился при жизни ее отец. После смерти отца, испытав тяжелый удар, девушка ощущает первые серьезные сомнения, которые она осознает много позже. В 1936 г. она придет к выводу, что смерть - это несправедливость, значит, нет справедливости и справедливого Бога, а если так, то Бога нет вообще.

В Петербурге Лиза окончила частную гимназию Л.С. Таганцевой и поступила на философское отделение Бестужевских курсов. Однажды двоюродная сестра пригласила ее на вечер поэзии. Из всех выступавших ее буквально поразил А. Блок. Зимой 1908 г. состоялась их первая встреча. Разговор, очевидно, был нелегкий. Позже она вспоминала, что, уходя из квартиры Блока, оставила там часть своей души; это не была "полудетская влюбленность. На сердце, скорее, материнская встревоженность и забота". Материнская тревога юной девушки к 30-летнему поэту: Это - характер: опека, любовь, покровительство к тем, кто нуждается, кто слабее. Даже к матери она относилась чрезвычайно заботливо, будто к младшей сестре.

В 1910 г. Елизавета вышла замуж за Д.В. Кузьмина-Караваева (сына Владимира Дмитриевича Кузьмина-Караваева, видного представителя российского либерализма, одного из организаторов и лидеров Партии демократических реформ), социал-демократа, в прошлом большевика, юриста по образованию, близкого к перебрургским кругам литераторов.

Увлеченная поэзией, она подружилась с А. Ахматовой, посещала заседания "башни" Вяч. Иванова, бывала в гостях у М. Волошина в Коктебеле, долгое время переписывалась с А. Блоком. Ей поэт посвятил стихотворение "Когда Вы стоите на моем пути, такая живая, такая красивая:".


Она стала первой женщиной, заочно изучавшей богословие в Петербургской духовной академии и закончившей ее. В 1912 г. вышла первая книга ее стихов "Скифские черепки", а в 1916 г. - сборник стихов "Руфь".

Елизавета Юрьевна много переосмыслила в жизни, общаясь с представителями литературы Серебряного века. Вопрос о революции был одним из самых острых, которые волновали тогда интеллигенцию. Не находя в своем окружении революционеров, которых она представляла как борцов со злом, людей жертвенных, беззаветно преданных идее, она начинает оценивать все разговоры о революции в "башне" Вяч. Иванова как тщетные, не подкрепленные реальными делами. Позднее она сама признавалась, что, говоря о революции, власти народа, социал-демократии и партии эсеров, она с трудом в этом разбиралась. Да и на ее отношение к революции сильно влиял К.П. Победоносцев, с которым она была хорошо знакома.

Стремясь быть ближе к земле, она разрывает с мужем (вскоре после развода он принял католичество, а в 1920 г. эмигрировал, вступил в орден иезуитов и принял священство), оставляет Петербург и вместе с матерью и любимым человеком уезжает в Анапу, в свое имение. Здесь 18 октября 1913 г. у нее родилась дочь Гаяна (что означает "земная").

Земля Владычица, невеста из невест,
Мать матерей, - все тихо и все просто:


Жизнь в Анапе потекла более размеренно. Здесь она продолжала писать стихи, осмысливать все пережитое в Петербурге, который сильно повлиял не только на выработку ее эстетических принципов и поэтическое мастерство, но и на формирование ее личности. Уже в ее первых стихах Е. Кузьминой-Караваевой видна религиозная символика, но она здесь выполняла, прежде всего, художественную функцию. И лишь позже (во втором сборнике) ярко проявится ее религиозное мироощущение.

Мировая война положила конец ее тихой, приближенной "к земле" жизни в Анапе. Ушел на фронт и пропал без вести в военном пекле ее любимый. Надвигалась революция:

Интерес к литературе и религии тесно переплетался у нее с интересом к политике. Она вступила в партию эсеров. Как члена этой партии в феврале 1918 г. ее избирают товарищем городского головы Анапы. А вскоре, после ухода городского головы в отставку, она занимает его пост. В городе укреплялась Советская власть. В апреле 1918 г. она уехала в Москву, где участвовала в акциях эсеров против большевистской власти. В октябре 1918 г., вернувшись в Анапу, она встретила власть Добровольческой армии. Ее арестовали. В этих необычных и трагических обстоятельствах Гражданской войны она познакомилась с Даниилом Ермолаевичем Скобцовым: будучи членом правительства Кубанского края, он принимал участие в следствии по ее делу. Позже они обвенчались.

В 1919 г. со своим вторым мужем Д.Е. Скобцовым и всей семьей Елизавета Юрьевна эмигрировала из России. Путь "исхода" был безотраден, хотя и традиционен для многих беженцев: посадка в до отказа наполненный пароход в Новороссийске, потом переезд в Грузию, где в Тифлисе у нее родился сын Юрий. Затем на запад - в Константинополь, ставший лишь временным пристанищем. Потом - в Белград. В Югославии, накануне переезда в Париж, у нее родилась дочь Анастасия.

С 1923 г. семья жила в Париже. Здесь Елизавета Юрьевна продолжила литературную и философско-религиозную деятельность.

В 20-е гг. она работала секретарем в Религиозно-философской академии Н.А. Бердяева. Поступила вольнослушательницей в провинциальный Богословский институт, где сблизилась с С. Булгаковым, которого считала своим духовным отцом.

В 1924 г. под псевдонимом "Ю. Данилов" вышел в свет ее автобиографический роман "Равнина русская. (Хроника наших дней)" (Современные записки. 1924. ? 19 - 20), в котором описывались революция и Гражданская война. В 1927 г. издательство "YMCA-Press" выпустило два ее сборника житией святых "Жатва духа", а в 1929 г. - серию о русских религиозных мыслителях: "Достоевский и современность", "Хомяков", "Миросозерцание В.Л. Соловьева". Она сотрудничала в журналах "Современные записки", "Воля России", "Русские записки", "Новый град", "Путь", в газетах "Последние новости" и "Дни".

Жизнь личная складывалась трудно. Бедственное материальное положение диктовало изнурительную работу по выполнению швейных заказов и изготовлению кукол. Это еще больше усугубляло близорукость. После того, как муж, выдержав экзамен, стал шофером такси, казалось, станет легче. Но тяжелым менингитом заболела Настя и вскоре скончалась.

В 1927 г. Елизавета Юрьевна разошлась с мужем. Творчество, общественная деятельность - пожалуй, основное, что занимало теперь все ее мысли.

Помимо литературной, она занималась социальной, исследовательской, просветительской и благотворительной деятельностью. В 1931 г. была избрана секретарем "Русского студенческого христианского движения" по работе в провинции. Много ездила по городам и поселкам, где жили эмигранты из России. Побывав в Гренобле, Монпелье, Ницце, Марселе, Лионе, Тулузе и рабочих поселках Эльзас-Лотарингского района в 1930 - 1931 гг., она провела там десятки собраний, экскурсий для молодежи, помогла организовать несколько воскресно-четверговых школ для детей.

С 1931 г. она и ее соратники начали проводить съезды русских, живших в провинции. В большинстве это были люди, много лет занятые физическим трудом, оторванные от культурных центров эмиграции. Съезды проводились под девизом "Россия и мы". Россия эмигрантская, Россия советская, Россия прошлых веков и будущая, желаемая Россия, кризис современной культуры и церковь - вот основные из обсуждаемых проблем. Впечатления от встреч и работы с соотечественниками нашли отражение в ее статье "Русская география Франции" ("Последние новости". 1932. 25 июня).

В 1932 г. она развелась со вторым мужем в церковном порядке и приняла постриг в монахини от главы Русской православной церкви за рубежом митрополита Евлогия.

В эмиграции не было никакой монастырской системы. Монашество свое матери Марии предстояло осуществить в миру. Это было несвойственно и нетрадиционно для русского православия, где высшим проявлением подвижничества монаха считался затвор. По преданию, Божья Матерь вывела из затвора для служения миру иеромонаха Серафима Саровского. Открытыми для людей держали свои кельи и Оптинсие старцы. Но это были исключения из правил. Мать Мария знала об этом, но движение монашества в сторону общественного служения предопределило и ее обращенность к миру. Она не признавала голого аскетизма и отстаивала право монаха быть в гуще жизни: "Сейчас для монаха один монастырь - мир весь". В пьесе "Анна" она писала:

:Если в мире тяжело живется, -
Пусть будет тяжело в монастыре.
Мы крест мирской несем на наших спинах.
Забрызганы монашеские рясы
Земною грязью, - в мире мы живем.

Приняв монашество, она не оставила занятия поэзией, пытаясь с религиозных позиций осмыслить проблему жизни и смерти. В 1927 г. в Берлине вышел ее сборник религиозной поэзии "Стихи", две части которого были так и озаглавлены: "О жизни" и "О смерти". Современники отмечали, что сила этих стихов обусловлена ее знанием подлинной тяжести жизни эмигрантов, "страдающего дна".

Многие эмигранты подписались бы ее словами:

Здесь воронка к самой преисподней
Скат крутой до горестного ада:

У ворот этого ада она ощущает себя единой со всеми страдающими. В одном из стихотворений она обращается к Богу:

:Ты и тут мои дороги сузил:
"Иди, живи средь нищих и бродяг",
Себя и их, меня и мир сопряг
В неразрубаемый единый узел.


И она видит свое предназначение в полной самоотдаче:

Мне голос ответил: "Трущобы,
- Людского безумья печать, -
Великой любовью попробуй
До славы небесной поднять".

* * *

:Я не отдам врагу
Не только человека, даже камня!
Для них я все могу
За них и смерть прекрасна:

* * *

Под ноги им душу кину, -
Чужое страдание жжет.

* * *

Пусть отдам мою душу я каждому,
Тот, кто голоден, пусть будет есть,
Наг - одет, и напьется пусть жаждущий:

В 1936 г. мать Мария пережила еще одну утрату: дочь Гаяна уехала с мужем, советским гражданином, в Москву и там умерла от сыпного тифа (Гаяна похоронена в Москве на Преображенском кладбище).

Мать Мария, как вспоминает К.В. Мочульский, испытывала, по ее словам, "предельное духовное одиночество": "Все было темно вокруг и только где-то вдали маленькая светлая точка. Теперь я знаю, что такое смерть".

Я заново не знаю и не верю,
Ослеплена я вновь.
Мучительным сомненьем только мерю
Твой горький путь, любовь.

* * *

И я вместила много: трижды - мать -
Рождала в жизнь, и дважды в смерть рождала.
А хоронить детей, как умирать.

Смысл своей монашеской жизни она видела в служении ближним, в помощи обездоленным. Защищая собственную позицию активного христианства, организовывала ночлежки для нищих и душевнобольных русских эмигрантов. Она не ушла в монастырь и осталась работать в миру, поддерживая тех, кто оказался на дне эмигрантской жизни. И никогда не переставала писать.

Мать Мария стала одним из лидеров левого крыла "Русского студенческого христианского движения" во Франции. В ней, по выражению митрополита Евлогия, бродили "старые партийные дрожжи". В РСХД она выступала против националистической идеологии и старалась "засыпать ров" между эмиграцией и СССР. Она вела кружки среди молодежи по изучению России, вместе со своими соратниками по РСХД организовывала четверговые и воскресные школы для детей русских эмигрантов.

Еще с 20-х гг. она считала социальную работу одной из важнейших. Первоначально сторонников у нее было немного. Из них и выдвинулись руководители нового, независимого от РСХД, объединения, созданного по ее личной инициативе и названного "Православным делом". Эта организация оказывала большую помощь нищим, голодным, больным и спившимся русским эмигрантам. В 1932 г. при поддержке митрополита Евлогия члены "Православного дела" организовали женское общежитие сначала на 25 человек, а через два года - на 100 человек на Рю де Лурмель, 77.

Имя этой твердой женщины, ее сила воли, необычайная, просто рисковая смелость, неординарность ее поступков не только поражали многих, но нередко вызывали непонимание и неприятие. Часть эмиграции относилась к ней просто злобно. Она себе это ясно представляла:

:Я знаю честь, я знаю и плевки,
И клеветы губительное жало,
И шепот, и враждебные кивки:


Поначалу мать Мария не предполагала разрыва с РСХД. В 1932 г. она говорила лишь о продолжении своей работы "на несколько иных началах по отношению к движению, чем до сих пор, - более самостоятельно и независимо".

Тогда она считала возможным создание "миссионерского общества, в котором будут принимать участие и Епархия, и движение". В июне 1935 г. на съезде совета РСХД она еще характеризовала свое начинание как "распочкование в организме движения", которое возникло "из желания самостоятельности в работе". Однако из-за концептуальных расхождений в движении в сентябре 1935 г. "Православное дело" пошло на окончательный разрыв с РСХД и мать Мария была избрана его председателем.

"Православное дело" стало центром социальной помощи, а также местом встречи многих писателей и ученых. Мать Мария и ее соратники создали несколько общежитий и дешевых столовых, санаторий для туберкулезных больных, оборудовали две православные домовые церкви. Монахиня Мария сама участвовала в их росписи и вышивала иконы. В 1939 г. она и ее соратники организовали швейную мастерскую, выполнявшую заказы для французской армии.

Мать Елизаветы Юрьевны - С.Б. Пиленко - активно помогала дочери в ее делах, поддерживала в тяжелых невзгодах. Когда дочь организовала пансионат на Рю де Лурмель, она сразу подключилась к делу. По воспоминаниям друзей, Софья Борисовна участвовала в ведении хозяйства, составлении и выпуске деловых изделий, путеводителей, проспектов и т.д. Нередко она исполняла роль церковного старосты в храме при общежитии: именно она обычно стояла за свечным ящиком.

В годы Второй мировой войны, особенно после оккупации Парижа немцами, мать Мария укрывала беглых военнопленных и партизан. Она наладила контакты с организациями французского Сопротивления и спасала от гибели евреев: выдавала им документы о принадлежности к православному приходу на Рю де Лурмель, а затем отправляла в провинцию. Во время массового еврейского погрома в 1942 г. она пробралась на велодром д'Ивер, куда загнали тысячи евреев, и спасла нескольких детей. В одном из ее общежитий в годы войны скончался поэт К. Бальмонт. В другом пансионате ей удалось спасти от гибели архив И. Бунина.

"Православное дело" матери Марии постоянно испытывало удары со стороны оккупационных властей. Гестапо внедрило своего агента в пансионат на Рю де Лурмель. В феврале 1943 г. мать Мария была арестована гестапо (Обычно указывают дату ареста 9 февраля. Однако С. Гаккель пишет о том, что 10 февраля она возвращалась в дом на Рю де Лурмель (См.: Гаккель С. Мать Мария. С. 138 - 140).

Пошли этапы: форт Ромэнвиль и лагерь Компьень во Франции, оттуда - в Германию, в концлагерь Равенсбрюк.

Ее сын Юрий Скобцов был арестован гестапо 8 февраля. Он был отправлен в концлагерь Бухенвальд, а затем в Дору, где строились подземные ракетные заводы. Здесь в феврале 1944 г. он и погиб (По лагерному выражению, его, больного, отправили "в неизвестном направлении").

Одновременно с матерью Марией были арестованы ее соратники по "Православному делу": отец Дмитрий (Клепинин), Федор Тимофеевич Пьянов и другие. Организация была разгромлена.

Два года мать Мария провела в качестве узницы ? 19263 в концлагере Равенсбрюк. 31 марта 1945 г., накануне праздника Пасхи, она была умерщвлена в газовой камере (По некоторым данным, - заменив собой одну из узниц). Это случилось за два дня до того, как под эгидой Красного креста начали освобождать заключенных, вывезенных из Франции.

На кладбище Сент-Женевьев-дю-Буа недалеко от могилы С.Б. Пиленко в одной могиле похоронены младшая дочь матери Марии Анастасия и ее второй муж. На общем кресте надписи по-русски: "Настюша Скобцова. 4.XII.1922 - 7.III.1926. Дочь монахини Марии. 21.XII.1891 - 30.III.1945 и сестра иподьякона Георгия. 27.XII.1921 - 10.II.1944, мученически погибших в немецких лагерях" и "Даниил Ермолаевич Скобцов. 15.XII.1885 - 19.I.1969. Кубанский общественный деятель - писатель" (В этих надписях имеются ошибки: мать Мария родилась 20 декабря по новому стилю, а погибла 31 марта. Ее Георгий (Юрий) родился в 1920 г. Даты жизни Д.Е. Скобцова: 1884 - 1968 гг. (См.: Восхождение. Тверь, 1994. С. 34.)

Советское правительство посмертно наградило мать Марию (Е.Ю. Пиленко) орденом Отечественной войны.

Мать Мария была плодотворным публицистом и убежденным пропагандистом своего дела. Увидели свет в разные годы и в разных изданиях десятки ее статей. Многие еще хранятся в архивах, в основном - в зарубежных. В 1992 г. в Париже вышел двухтомник ее религиозно-философских статей, многие из них опубликованы впервые. В произведениях матери Марии мы слышим идеи славянофильства и неонародничества, призыв к подвижничеству и соборности. Однако, в годы войны у нее появляются иные темы: 1941 г. она написала большую статью "Размышления о судьбах Европы и Азии", в которой открыто и беспощадно подвергла критике нацизм.

Мать Мария была также живописцем и графиком. Художественное образование она получала еще в Петербургской гимназии, где занималась рисунком у В.П. Шнейдер, известной акварелистки, близкого друга Н.К. Рериха.

В 1980 г. стала известна подборка ее рисунков и акварелей периода 1917 г., сохранившаяся в семье детей петербургского врача-психиатра А.П. Омельченко. Среди них - акварели "Царь Давид", "Тайная вечеря", "Пророки". Специалисты отмечают, что почти все рисунки выполнены в своеобразной технике акварели или гуаши, сверху покрыты тонким слоем воска и им присуща "фресковость", а выполненные маслом на бумаге этюды по манере свидетельствуют о том, что импрессионистская живопись не только была известна матери Марии, но и более всего соответствовала ее творческим изысканиям. Большая часть рисунков теперь хранится в Государственном русском музее в Петербурге, часть имеется в личных коллекциях в России. О папке рисунков, находившейся в "Обществе друзей матери Марии" в Париже после войны сведений нет. Искусствоведы считают, что Елизавета Юрьевна была наделена талантом художника-монументалиста, что и проявилось позже в расписанных ею церквях.

Первый дом Е.Ю. Скобцовой в Париже - Вилла-де-Сакс - располагался в VII округе Парижа. Одну из комнат второго этажа она превратила в домовую церковь и сама ее расписала, используя, по мнению С. Гаккеля, современный стиль узоров, напоминающих работы Гончаровой. Ряд икон были вышиты - "Богоматерь Умиления", "Тайная вечеря". Последняя была вышита в тяжелые 1940 - 1944 гг. и висела над царскими вратами в домовой церкви на Рю де Лурмель, где было общежитие для бедных. Ныне церкви, расписанные матерью Марией разрушены.

Мать Мария виртуозно владела техникой древнерусского шитья. Ее не остановили даже невероятные условия концлагеря. Здесь она вышила икону "Богоматерь с распятым Иисусом" и косынку "Высадка союзных войск в Нормандии". Солагерницы вспоминали, что это была обычная лагерная косынка одной из женщин. Краски доставала узница-полька, работавшая на окраске рубашек эсэсовцев. Нитки добыли из обмотки электропроводов. Иглу похитили в лагерной портняжной мастерской. Таким смертельным риском оплачена была одна из последних работ матери Марии, которую она вышивала, стоя во время долгих перекличек (Косынка сохранилась у бывшей узницы лагеря Равенсбрюк Розаны Ласкру).

Имя матери Марии долго не было известно на родине. Огромный вклад в дело его возвращения к нам, начиная с 1965 г., внес, прежде всего, писатель Е.М. Богат, а также - Д.Е. Максимов. В СССР и за рубежом о ней написаны воспоминания: И.А. Кривошеина, А. Тверитиновой, Т. Манухиной, Н. Бердяева, Ф. Степуна, К. Мочульского, Ю. Терапиано, Б.В. Плюханова и других.

Интересны научно-популярные работы о ней С.Н. Кайдаш, А.С. Сытовой, В.Н. Грехно. Тверской исследователь и краевед Д.В. Куприянов собрал и обобщил материалы о пребывании Елизаветы Юрьевны в Бежецком уезде Тверской губернии, о ее близких и друзьях на этой земле.

Хранителем зарубежного архива является протоиерей С. Гаккель (Великобритания), автор нескольких исследований о матери Марии.

В сентябре 1988 г. в с. Юровка под Анапой, где похоронены предки Елизаветы Юрьевны, усилиями местного краеведа В.Н. Грехно был открыт единственный в нашей стране музей монахини Марии. Здесь же осуществлено символическое захоронение праха матери Марии в родной земле (сюда доставлена земля из концлагеря Равенсбрюк).

Сочинения:

Кузьмина-Караваева Е.Ю. Избранное. М., 1991.
Кузьмина-Караваева. Воспоминания, статьи. Париж, 1992. Т. 1,2.