СИНЯВСКИЙ Андрей Донатович

СИНЯВСКИЙ, АНДРЕЙ ДОНАТОВИЧ (Абрам Терц) (1925-1977) - писатель, литературовед, критик, публицист.

Родился 8 октября 1925 в Москве, его отец, Донат Евгеньевич Синявский, из дворян, был профессиональным революционером, левым эсером, впоследствии вполне лояльно относившимся к советской власти, что не помешало его аресту в 1924 и 1950 (после смерти Сталина амнистирован, а потом и реабилитирован). Помимо революции, была у Доната Синявского и другая страсть - литература. Всю жизнь он писал: стихи, пьесы, повести, романы. В 1920-е один из его романов был напечатан. Успех не повторился, но до конца жизни он продолжал предлагать издательствам свои произведения, мало заботясь о штатной работе. Впрочем, за эсеровское прошлое 'его всегда откуда-нибудь вычищали'. Семья жила 'в атмосфере неутоленного подвига и длительной, беспросветной нужды', очень часто исключительно на зарплату матери - библиотекаря. Донат Евгеньевич всегда 'ставил перед собой задачи самые невероятные', например, научиться писать левой рукой. Любил рассуждать о странностях науки в эпоху революции, о соотношении человеческой воли и мирового пространства. Сына воспитывал в соответствии со своими принципами (' хотел сделать из меня человека') - как показали дальнейшие события, не без успеха. Впоследствии, уже известным писателем, Андрей Синявский рассказывал об отце в полудокументальной повести "Спокойной ночи" (1984), в главе "Отец", - и тем исполнит свой сыновий долг так, как это дано только художнику.

Учиться Андрей Синявский начал в Москве, но закончил среднюю школу в Сызрани, куда семья эвакуировалась в начале войны. В том же - 1943 - его призывают в армию. По состоянию здоровья служит радиомехаником на подмосковном аэродроме. В 1945 поступает на заочное отделение филологического университета МГУ. В 1946 - демобилизуется и переходит на дневное отделение, занимается в спецсеминаре по творчеству В.Маяковского, у доцента В.Д.Дувакина (впоследствии поплатившегося своей должностью за выступление в качестве свидетеля защиты на суде над Синявским). В 1949 - заканчивает университет и поступает в аспирантуру. В 1950 - появляются первые работы Синявского "Об эстетике Маяковского" и "Основные принципы эстетики Маяковского". В 1952 - заканчивает аспирантуру, защищает кандидатскую диссертацию "Роман М. Горького 'Жизнь Клима Самгина' и история русской общественной мысли конца 19 - начала 20 века" и поступает на работу в Институт мировой литературы им. М.Горького (ИМЛИ). В качестве научного сотрудника Института участвует в создании "Истории русской советской литературы" (главы "Горький", "Эдуард Багрицкий". В 1960 (совместно с И.Голомштоком) выходит книга "Пикассо" (крайне неодобрительно встреченная советской критикой). В 1964 - "Поэзия первых лет революции. 1917-1920" (совместно с А.Меньшутиным). На фоне весьма серого литературоведческого пейзажа тех лет эта книга сразу обратила на себя внимание как содержанием (внимание к 'левым' течениям), так и стилем, доступным очень широкой аудитории - с минимальным количеством литературоведческих терминов.

В 1965 в Большой серии "Библиотеки Поэта" вышел долгожданный том Б.Пастернака со вступительной статьей А.Синявского (изначально предназначавшейся для "Истории советской литературы", но 'зарезанной' цензурой). Познакомившись с этой статьей в рукописи, Пастернак сказал, что никто доселе так тонко и точно не раскрыл суть его творчества.

В 1957-1958 вел на филологическом факультете МГУ семинар по русской поэзии 20 в. Весной 1958 семинар был закрыт за идеологическое несоответствие линии партии, принципам социалистического реализма, морально-нравственному воспитанию студенчества и т.д и т.п. Осенью того же года Синявский начал преподавать русскую литературу в школе-студии МХАТ. Среди его учеников - В.Высоцкий, приносивший 'на суд' учителя свои первые песни.

В качестве литературного критика Синявский с конца 50-х активно печатается, преимущественно в 'Новом мире', - наиболее либеральном издании тех лет. Выступил с критической статьей об А.Софронове - писателе, всячески обласканном властями, о порочащем интеллигенцию романе-памфлете И.Шевцова "Тля (Памфлет или пасквиль?)". Для 'Нового мира' была предназначена и статья "В защиту пирамиды! (Заметки о творчестве Евг. Евтушенко и его поэме 'Братская ГЭС')", опубликованная уже после ареста Синявского в журнале 'Грани'.

8 сентября 1965 'два мордатых сатрапа, со зверским выражением' арестовали Синявского (подробности - в романе "Спокойной ночи") за произведения, написанные Абрамом Терцем и опубликованные на Западе. Специальная экспертиза во главе с академиком В.В.Виноградовым установила, что Андрей Синявский и Абрам Терц - одно и то же лицо. В своей художественной прозе Синявский как бы перевоплощается в Терца, мистификатора, фантазера, не чурающегося и убийственной иронии, и матерного словечка.

Под именем Терца Синявский написал фантастические рассказы ("В цирке", "Ты и я", "Квартиранты", "Графоманы", "Гололедица", "Пхенц", "Суд идет"), повесть "Любимов", статью "Что такое социалистический реализм", "Мысли врасплох" - отдельные эссеистские прозаические фрагменты (опубликовано в 1966, уже после ареста).

Если бы эти произведения были в те годы напечатаны в СССР, они, наверняка, не получили бы широкого признания. Читатель, воспитанный на реализме (критическом и социалистическом), 'железным занавесом' отгороженный от исканий западного искусства 20 в., вряд ли сумел бы 'пробиться' через довольно сложную, непривычную символику, аллегорический подтекст, литературные аллюзии. Ирреальность и 'бытовуха' настолько свободно меняются местами, что и не понять, где 'взаправду', а где напридумал он 'сорок бочек', этот Абрам Терц. Так, например, обычная коммунальная квартира, населенная, казалось бы, обычными советскими людьми, на поверку оказывается убежищем русалок, ведьм, леших ("Квартиранты").

Когда Синявский утверждал, что у него с советской властью эстетические разногласия, он не кривил душой. Но и советская власть - инстинктом, нюхом - учуяв в Синявском 'классового врага', тоже - со своей колокольни - была права. Синявскому нужна была свобода творчества, но свободное искусство создается только свободной личностью (эту, на первый взгляд, тривиальную мысль он повторял всю жизнь), и потому общество, подавляющее личность, в произведениях Синявского-Терца всегда рисуется резко отрицательно, с большой долей приближения к действительности ("Суд идет") или гротесково ("Любимов").

Антиутопия "Любимов" - самое объемное и, пожалуй, самое значительное произведение 'раннего' Терца (до ареста Синявского). Не случайно обвинение чаще всего цитировало именно эту повесть. Велосипедный мастер Леня Тихомиров, вдруг наделенный сверхъестественными возможностями, решает построить коммунизм в одном, отдельно взятом городе - Любимове, не прибегая к насилию. Но правление 'доброго' Лени Тихомирова удручающе похоже на советскую действительность, ибо нет в его царстве свободной, самостоятельно выбирающей свой жизненный путь, свои духовные ценности личности. Но даже и этот карикатурный рай в конце повести насильственно уничтожается.

Абрам Терц умел не только писать, но и рассуждать о литературе. Его статья "Что такое социалистический реализм" вовсе не памфлет (как это представляется большинству западных и современных российских критиков), а глубокое литературоведческое и философское исследование. 'Современный ум бессилен представить что-либо прекраснее и возвышеннее коммунистического идеала. Самое большое, на что он способен, это пустить в ход старые идеалы в виде христианской любви или свободной личности. Но выдвинуть какую-то цель посвежее он пока не в состоянии'. Вера в коммунизм заменила веру в Бога, а 'истинно религиозный человек не способен понять чужую веру'. Средства, предназначенные для великой Цели, со временем (и достаточно быстро) видоизменяют до неузнаваемости саму Цель. И так происходило всегда. ('Что вы смеетесь, сволочи?: Вы говорите, что это не коммунизм: Ну, а где ваше Царство Божие? Покажите его! Где свободная личность обещанного вами сверхчеловека?: Костры инквизиции помогли утвердить Евангелие, но что осталось после них от Евангелия?')

Социалистический реализм у Терца - циника и насмешника - вовсе не объект для зубоскальства, а закономерное звено в развитии русской литературы: (Правда, он считает, что более точным был бы термин - социалистический классицизм). В рамках социалистического реализма (если все-таки пользоваться этим термином) - в принципе возможно создать великие произведения искусства. И такие произведения были созданы на заре Советской власти теми, кто свято верил в коммунизм. Но во второй половине 20 в. искусство 'бессильно взлететь к идеалу и с прежней искренней высокопарностью славословить нашу счастливую жизнь, выдавая должное за реальное'. Необходимо другое искусство - 'фантасмагорическое, с гипотезами вместо цели и гротеском взамен бытописания'.

Право на другое, отличное от разрешенного, искусство Синявский защищал и в своем заключительном слове на суде. В качестве аргумента он привел фразу из своего рассказа "Пхенц" : 'Подумаешь, если я просто другой, так уж сразу ругаться:'.

После 1922 (после процесса эсеров) А.Д.Синявский Ю.М.Даниэль, также под псевдонимом печатавшийся на Западе, стали первыми советскими политическими заключенными, отрицавшими свою вину на открытом процессе. В их защиту было собрано более 1000 подписей - писателей, ученых, общественных деятелей всех стран. Тем не менее приговор Синявскому: 7 лет лишения свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима - был максимально возможным сроком по предъявленной ему статье: антисоветская агитация и пропаганда. Негласный циркуляр предписывал использовать его только на тяжелых физических работах.

"Голос из хора" - так назвал Синявский (или, вернее, Терц) свою написанную в лагере книгу. По жанру это те же "Мысли врасплох". (Обе книги воспроизводят жанр "Опавших листьев" В.Розанова). Но "Голос из хора глубже", мудрее, человечнее. ('Человек всегда и много хуже, и много лучше, чем от него ожидаешь. Поля добра так же бескрайни, как и пустыни зла:'). Здесь - 'хор' лагерных голосов. ('Нас было шесть камер убийц', 'Под ножом каждая даст. Но еще вопрос - будет ли она подмахивать?'). Но здесь же и рассуждения автора о Боге и смысле жизни, об искусстве, смерти, любви, истории, русском характере: Записи ('камушки' в терминологии В.Розанова) не делятся однозначно на 'те' и 'эти'. Авторский голос не внеположен 'хору', временами - он его рупор, наделенный способностью к самоанализу и обогащенный культурой. Иногда эти голоса невозможно разграничить. 'Жить надо так, чтобы никого не объесть'. Чей это 'голос'? Лагерника? Или Абрама Терца, как всегда, слегка ерничающего при изложении 'высоких' мыслей.

Почти полностью в лагере были написаны и еще две книги - "Прогулки с Пушкиным" и "В тени Гоголя". В книге о Пушкине на протяжении всего текста варьируется, доказывается, демонстрируется пушкинское высказывание: поэзия 'по своему высшему, свободному свойству не должна иметь никакой цели, кроме себя самой'. Синявский дополняет это собственной, давно вынашиваемой мыслью: 'У чистого искусства есть отдаленное сходство с религией: обожествленное творчество самим собой питается, довольствуется и исчерпывается'. Рисуя Пушкина как художника абсолютно свободного от каких-либо (в том числе и 'прогрессивных') доктрин, автор свободно пользуется пародией (в первую очередь, на академическое литературоведение), гротеском, 'низким' стилем.

"Прогулки с Пушкиным" вышли в Лондоне в 1975. К тому времени Синявский, освободившись в 1971 из лагеря (под давлением мировой общественности несколько раньше срока) и не имея возможности работать на Родине, эмигрировал и жил в Париже. Нападки на книгу в русской эмигрантской прессе не уступали тому, что советская пресса писала о Синявском-Терце во время судебного процесса. "Прогулки хама с Пушкиным" назвал свою статью известный литератор 'первой волны' Р.Гуль. Уважаемые русские писатели, подобно авторам из 'Правды' и 'Известий', обвиняли Синявского в том, что он ненавидит 'все русское' и потому намеренно уничижает величайшую гордость русского народа - Пушкина. 'Почему советский суд и антисоветский эмигрантский суд совпали (дословно совпали) в обвинениях мне, русскому диссиденту?' - спрашивает Синявский в статье "Диссидентство как личный опыт". И сам же отвечает: 'Кому нужна свобода? Свобода - это опасность. Свобода - это безответственность перед авторитарным коллективом. Бойтесь свободы! Но: ты же этого хотел? Да, все правильно. Свобода! Писательство - это свобода'.

Статья Диссиденство как личный опыт появилась в 1982 в 'Синтаксисе' - журнале, основанном в 1978 А.Синявским совместно с женой - М.В.Розановой. (С ? 11 редактировала журнал и возглавляла одноименное издательство М.В.Розанова). Значительная часть его литературно-критической и исследовательской прозы опубликована именно здесь - в форме статей. По самым разнообразным вопросам. О сущности искусства ("Искусство и действительность"), о народном творчестве ("Отечество. Блатная песня", "Река и песня"), о новых явлениях в советской литературе ("Пространство прозы"), о творчестве писателей ("Литературная маска Алексея Ремизова", "Мифы Михаила Зощенко", 'Панорама с выносками' Михаила Кузмина, Достоевский и каторга, О 'Колымских рассказах' Варлама Шаламова и др.) Многие статьи полемически направлены против тех, кто видит в искусстве служение и предпочитает реалистическое воспроизведение действительности. ("О критике", "Солженицын как устроитель нового единомыслия", "Чтение в сердцах" и др.)

Во всех своих работах, написанных в СССР или на Западе, будь то статья или художественное произведение (а хоть и последнее слово подсудимого), стоит ли под текстом подпись А.Синявский или Абрам Терц, он исходит из своих представлений об искусстве, наиболее подробно и доказательно изложенных, пожалуй, в книге "В тени Гоголя". Подробно анализируя гоголевские тексты (этим книга о Гоголе отличается от книги о Пушкине), Синявский-Терц делает вывод об органической, глубинной связи искусства с фантастикой: 'Фантастика смутно помнит, что искусство когда-то принадлежало магии, и хочет незаконным, ворованным образом - украдкой или наугад - пережить в воображении то, что человечество имело на деле у собственных истоков. Фантастика - это попытка уединенной души восполнить утраченный обществом опыт'. (Вышедшая почти одновременно с "Прогулками" книга о Гоголе не вызвала такой бурной реакции - то ли критики устали, то ли отношение к Гоголю было не столь трепетное, то ли эпатажа здесь все-таки поменьше).

В 1980 выходит повесть "Крошка Цорес", уже названием оповещающая читателей - во всяком случае тех, кто знаком с Гофманом и его Крошкой Цахес, - что и здесь дело не обойдется без волшебства, бесовщинки. Даже роман "Спокойной ночи" (1984) - история собственной жизни писателя - никак не традиционная автобиография и не мемуары. Ведь главный герой здесь не только Андрей Синявский, но и Абрам Терц.

С 1973 по 1994 Синявский - профессор Парижского университета 'Гран Пале', где читает лекции по русской литературе, ежегодно обновляя их тематику. На основе лекций задуман и начат цикл "Очерки русской культуры". Первый из них - 'Опавшие листья' В.В.Розанова. (Париж, 1982). В 1991 в издательстве 'Синтаксис' вышла еще одна книга цикла - "Иван-дурак: Очерки русской народной веры - плод не только академических штудий, но и лагерных впечатлений".

Начиная с 1989 Синявский регулярно приезжал в Россию. (Официально реабилитирован в 1991). Выступал с публицистическими статьями в изданиях самого разного направления. В 1993 протестовал против расстрела Белого Дома.

Последний роман Синявского, вышедший уже после его смерти, - "Кошкин дом. Роман дальнего следования". (1998, Москва). Смысл подзаголовка многозначен. Работая над отдельными главами, смертельно больной писатель уже знал, что его ждет 'дальнее следование'. Второй, глубинный смысл открывается только после прочтения всего произведения, написанного в форме литературного коллажа. Главный герой повествования - бывший учитель литературы из школы для взрослых при Московском управлении милиции Донат Егорыч Бальзанов. Наткнувшись на брошенный, предназначенный к сносу дом, в котором происходят разные чудеса, герой решает проникнуть в тайну дома, надеясь тем самым обнаружить носителя мирового зла. В ходе расследования оказывается, что большинство проводников зла - писатели. Ответственна ли великая русская литература за трагический ход русской истории? Вопрос, над которым задумывались лучшие умы века - мыслители, философы, политики - остается без ответа. Только в одном уверен автор - несмотря на его ернически-саркастический тон в изображении тех, кому неймется марать и марать бумагу, - русской литературе суждено дальнее следование.

Окончательно закончить роман писатель не успел. 'Свинчивать' отдельные куски и главы пришлось публикатору - жене и соратнику Синявского М.Розановой (с помощью Н.Рубинштейн).

Умер Синявский 25 февраля 1997 в пригороде Парижа Фонтене о' Роз.

В своих интервью последних лет Синявский неоднократно говорил о желании 'создать напоследок что-то доброе, положительное и обнадеживающее'. Воплотилось ли это желание в его итоговом произведении?

':я не знаю другого определения прозы, кроме как дрожание какого-то колокольчика в небе: бывает, все кончено, но дрожит колокольчик, и это необъяснимо, но доносится издалека, с того конца света: когда мне присылают рассказ на рецензию: я спрашиваю себя, прочитав: слышен ли колокольчик? дрожит ли струна в синеве? или это просто так, от ума, от нечего делать, от эмоций?..' - писал Синявский-Терц в расцвете своего таланта. В романе "Кошкин дом", как и в предыдущих произведениях писателя, колокольчик дрожит. А что еще положительного и обнадеживающего может быть?