Социализм XXI века: диктатура Уго Чавеса
Как и полагается каждому порядочному революционеру, одно из первых дел, которым занялся Чавес, это государственная символика.
Герб Венесуэлы претерпел одно незаметное на взгляд иностранца, но принципиально важное для самого команданте изменение - лошадь, изображенная на гербе, многие годы бежавшая вправо, по воле нового вождя сменила направление и теперь несется вскачь в противоположном направлении. И правда, не может же герб указывать своим гражданам дорогу направо, когда само государство решительно шагает сегодня налево к "социализму XXI века".
Бить в колокол по поводу "диктатуры Чавеса", как это делают сегодня многие, с одной стороны рано, а с другой уже слишком поздно.
Рано, потому что реально никакой левой диктатуры, вроде классической "диктатуры пролетариата" в Венесуэле пока еще нет. В рядах оппозиции популярны разговоры о подготовленных Чавесом ударных отрядах молодежи, которые в случае чего окажут ему необходимую силовую поддержку, существуют планы национализации учебных заведений, чтобы насадить там единственно правильный идеологический дух, есть, безусловно, реальная угроза свободе слова, есть стремительно нарастающий культ личности Чавеса, ведется активнейшая работа по созданию единой социалистической партии Венесуэлы, которая должна стать главным рычагом будущих социалистических преобразований в стране, и т.д., но все эти угрозы пока лишь потенция, а не реальность. Ударные батальоны команданте пока еще никого не громят, учебные заведения еще не национализированы, а наиболее крупные печатные издания принадлежат оппозиции.
Так что на сегодня реально существует, пожалуй, лишь один вид террора - психологический. Конечно, и этот террор по своему страшен. Как заметила в связи с этим известная венесуэльская писательница Анна Тереса Торрес: "Слово далеко не невинно, оно может заключать в себе такое же насилие, как и конкретное действие". Ожидание перемен уже сегодня оказывает деморализующее влияние на и без того разрозненную и крайне слабую оппозицию, поэтому отток представителей среднего класса и выше уже начался. В разговоре со мной священник, чей приход находится в одном из благополучных районов Каракаса, рассказал, что за последний год страну покинуло около 15% его прихожан.
Между тем, повторяю, покидать домашний очаг заставляют пока еще не столько реальные социалистические преобразования, сколько страх перед будущим. Скажем, только что Чавес экспроприировал немалое количество латифундий, однако, если разобраться, то назвать этот широко распропагандированный шаг "экспроприацией" в полном смысле этого слова, конечно, нельзя. Он лишь навел порядок в вопросе землепользования, поскольку перевел в собственность государства либо вообще пустовавшие земли, либо те земли, что практически не использовались (скажем, на сотнях га пастбищ паслось поголовье всего в тысячу голов скота), либо, наконец, реквизировал ту землю, чьи хозяева даже не имели документов на право владения. Недаром вся эта масштабная акция не вызвала ни малейшего сопротивления. Хотя Чавес на всякий случай и усилил чиновничьи отряды армейскими подразделениями. Вооруженная стычка произошла лишь в одном районе, но и там, судя по всему, власть наткнулась на вооруженное сопротивление не латифундистов, а наркодельцов. Здесь была обнаружена замаскированная посадочная полоса и несколько "авианеток". Кстати, сопротивление наркомафии было легко подавлено с помощью вертолетов, закупленных команданте у России.
С другой стороны, пугаться "диктатуры Чавеса" поздно, потому что, судя по всему, она уже неизбежна: социалистическое покрывало, скроенное, как я уже писал, отнюдь не по социал-демократическим меркам, неотвратимо накроет всю страну. Причем, не исключено, на долгие годы.
Чавес, фактически уже принял революционное лидерство в регионе от Фиделя Кастро. Между прочим, самое любимое воспоминание команданте связано с его эпохальной беседой с Фиделем, когда тот был очень плох и весь мир обсуждал, что будет с Кубой после смерти патриарха. "Если я умру, это не страшно, - якобы сказал кубинский лидер своему младшему венесуэльскому брату. - Социализм на Кубе прочен, а вот ты обязан жить. Что будет, если ты умрешь?" Эту трогательную историю с небольшими вариациями Чавес рассказывал своему народу уже раз пять. Точно так же, как неоднократно развивал в своих речах мысль о том, что американский империализм жаждет его смерти, следовательно, народ обязан стоять не только на страже социализма, но и своего вождя
Подозревать Чавеса в хитроумных интригах или в корысти я бы не стал, он производит впечатление человека, искренне верящего в то, что говорит. Если и можно заподозрить команданте в какой-то корысти, то разве что в желании оставить неизгладимый след в истории. Любимый герой Чавеса - Симон Боливар: о его невеселой личной судьбе, он вспоминает постоянно. Так что революционно-героическое в словах Чавеса постоянно перемешано с трагическим и жертвенностью. Тем убедительнее звучат его речи для большинства венесуэльцев. Искренность, жертвенность, инфантильный марксизм, плюс постоянная апелляция к Христу - смесь, если задуматься, крайне взрывоопасная. Сталинские методы руководства Чавес не раз и весьма решительно отвергал, но беда в том, что он и сам не знает, куда его в конечного итоге занесет.
Так что, если попытаться мысленно проследить линию жизни Венесуэлы в будущее, судьба ее народа лично мне радужной не кажется. Горящие неподдельным энтузиазмом глаза слушателей Чавеса, вызывают искреннюю жалость. Не трудно представить, каким будет взгляд тех же людей лет через двадцать.
Многие социальные преобразования, конечно, пойдут стране на пользу. Кто в здравом рассудке будет критиковать Чавеса за борьбу с неграмотностью или за строительство жилья для беднейшего населения, однако, эти шаги сопровождаются всеми теми угрозами, что, как обычно, несет в себе радикальный социализм. Уже сегодня на горизонте ясно видится однопартийная система. Если ряд партий и останется, то лишь как декорация. Уже сегодня идет речь о том, что стране не нужны свободные профсоюзы. По мнению Чавеса, профсоюзы и будущая единая социалистическая партия обязаны шагать в общем строю. Уже целенаправленно сужается сфера влияния оппозиционных СМИ, в то время как при помощи кубинских советников по всей стране насаждаются проправительственные издания, начинают вещать пропагандистские радиостанции и местные телеканалы. И т.д. и т.п.
Совсем не случайно, несмотря на объединяющий латиноамериканские страны антиамериканизм, а это мощный фактор, многие соседи Венесуэлы высказывают свое беспокойство по поводу политики Чавеса. Сначала министр иностранных дел Колумбии Фернандо Араухо обратил внимание на то, что новым идейным лидером колумбийской герильи стал Уго Чавес. Колумбийский политик это знает достоверно, поскольку сам в течение ряда лет был заложником колумбийских экстремистов. Затем министр связи Бразилии Элио Коста, комментируя проект открытия на бразильском телевидении общественного канала, счел необходимым подчеркнуть, что это вовсе не то, что делает с венесуэльским ТВ Чавес: есть разница между общественным каналом и каналом, обслуживающим интересы власти.
Наконец, министр внутренних дел Эквадора Густаво Ларреа, признался, что его неприятно задевает, когда политические процессы в его стране сравнивают с тем, что происходит сегодня в Венесуэле. В частности, министр обратил внимание на то, что в Эквадоре Конституционное собрание будет проведено, согласно всем общепринятым демократическим процедурам. Эквадорца легко поймет каждый, кто наблюдал за тем, как заседает нынешний венесуэльский парламент, который состоит исключительно из сторонников Чавеса. Спикер, даже не отрывая глаз от бумаг на столе, при каждом голосовании монотонно провозглашает: "Принято очевидным большинством". И не стоит спикера напрасно осуждать, зачем ему отрываться от дел, когда и так ясно, что в зале лес рук в поддержку абсолютно всего, что бы не предложил обожаемый команданте. Так страна постепенно и "причесывается" под Чавеса.
Несмотря на все нефтяное богатство страны, легко предвидеть и экономические проблемы будущей социалистической Венесуэлы. "Мы дадим крестьянину не только землю, но и трактор, - говорит Чавес. - Но крестьянин не должен забывать, что это не его личный трактор, и даже не трактор коммуны, а народный трактор". Нашему человеку не надо объяснять, какая судьба ждет этот несчастный народный трактор. Сколько их утоплено по пьяному делу в наших российских реках, сколько этих железных страдальцев сгнило на МТС из-за нехватки какого-нибудь коленвала или других запчастей. (Для молодого поколения уточняю, что МТС это вовсе не Мобильные ТелеСистемы, а Машино-тракторные станции эпохи социализма).
Кстати, запчастей в Венесуэле нет уже и сегодня. Причина элементарная: революционная власть, запретив хождение в стране ненавистного доллара, перекрыла возможность частному сектору, а он пока еще доминирует в национальной экономике, скупать валюту и на эти деньги закупать на международном рынке необходимые товары. В результате стонут таксисты, автолюбители, что уж говорить о трактористах.
Начались перебои с мясом и другими продуктами. И это до боли знакомо по советским временам. Как знакома и реакция властей на эти перебои: саботаж! "Читаю сейчас Ленина, - поделился со слушателями Уго Чавес, - так просто смешно, как все похоже, и в России был саботаж".
Наконец, несмотря на бешеные цены на нефть, касса государственной нефтяной компании PDVSA, откуда команданте черпает деньги, естественно, не бездонна. Что хорошо доказывает даже официальная статистика. Формально PDVSA в прошлом году заработала значительно больше, чем раньше, но в итоге беспрерывных "налетов" команданте на кассу, доходы компании упали на 26,4%. Дошло до того, что компании пришлось заключить два контракта с японцами, которые de facto точнее считать кредитом: деньги венесуэльцы получили вперед, а расплачиваться нефтью будут в ближайшие 20 лет.
Растет и инфляция, хотя данные здесь разные. Согласно официальным данным, в прошлом году она достигла 17%, по данным New York Times - 20%, по данным независимых венесуэльских экспертов - 26%. Причем это в среднем, инфляция на продукты питания значительно выше. Как считает оппозиция, через год-два, если Чавес будет и дальше проводить нынешний экономический курс, стране грозит уже гиперинфляция. Шансы на то, что власть скорректирует свой курс невысокие, поскольку настольной книгой Чавеса по экономике является единственный, кажется, труд на эту тему Че Гевары. То, что Че блестяще овладел искусством партизанской войны, бесспорно, но вот его экономические познания вызывают глубокие сомнения. Во всяком случае, если память не изменяет, он не сумел справиться в свое время ни с руководством кубинской промышленностью, ни с руководством Национальным банком Кубы.
У венесуэльских властей, естественно, совсем другие прогнозы: экономика крепнет, в стране создаются новые рабочие места, заключаются важные международные соглашения. Злые языки в ответ язвительно напоминают, что почти все эти соглашения, а Чавес действительно подписал их немалое количество, это не контракты, а всего лишь соглашения о намерениях, так что совсем не факт, что они будут реализованы на практике.
Венесуэльская оппозиция все чаще проводит параллели между радикальным социализмом и европейской социал-демократией. С одной стороны, сталинизм, "культурная революция" Мао, убогая "социальная корзина" кубинцев и т.д., с другой, скромная, без революционной героики, будничная работа социал-демократии, которая и привела в конечном итоге к нынешней благополучно-сытой и стабильной европейской жизни.
Жить "героически" и одновременно комфортно получается редко. Как однажды парадоксально заметил Брехт: "Счастливы те народы, у которых нет героев". У Венесуэлы свой герой сегодня есть. А значит, если верить Брехту, на счастье в ближайшее время венесуэльцам рассчитывать не приходится.
|
