Феномен сталинского "Большого стиля"
Советский Союз исчез с политической карты мира, значительная часть его материальной и духовной культуры оказалась не соответствующей запросам современного общества.
Казалось бы, пройдет совсем немного времени, и о советском прошлом будут вспоминать только историки, а для простого человека оно окажется чем-то таким же далеким и абстрактным, как античные Греция и Рим. Но есть одно явление, которое не позволит советской истории исчезнуть без следа и быть забытой - это культурный феномен сталинского "Большого стиля".
Когда советское государство только появилось, его стилистика была подчеркнуто авангардной, ведь революция понималась большевиками как тотальное обновление и отказ от всего, что было связано с "проклятым прошлым". Коммунистов всегда поддерживали левые, радикально настроенные деятели искусств, которые после революции стали определять культурный тренд нового государства. Такое положение продолжалось около 15 послереволюционных лет. В 1920-х годах и первой половине 1930-х в изобразительном искусстве господствовали модернистские направления, в литературе и драматургии ведущие места занимали сторонники организаций наподобие ЛЕФа, которые отстаивали производственное искусство и концепцию классовости в литературе, в архитектуре преобладали ультрамодные тенденции наподобие работ Ле Корбюзье, конструктивизм был основным стилем. Даже такой традиционно консервативный общественный институт, как армия, полностью отказывается от русских традиций и представляет новую революционную классовую армию.
В РККА не было офицеров и генералов, звания давались по должности, а не по чину, мундир не походил на форму ни одной европейской армии, а на нем - фантастические знаки различия в виде кубиков, шпал и ромбов.
Революционность затронула и общественные науки. Новые партийные историки отрицали историю дореволюционной России, считая ее сплошным темным пятном, эпохой угнетения эксплуатируемых классов. История государства начиналась в 1917 г., все, что было до этого, относилось к другой стране и другому народу. Прошлое считалось без сомнений плохим, точно также как все хорошее в истории начиналось только после революции. В стране господствовала единственная марксистская философская школа. В сочетании с цензурой, социальным заказом на произведения искусства, в том числе такие массовые как кинематограф, в СССР делалось все, чтобы создать "нового человека", лишенного всякой связи с прошлым. Все окружение советского гражданина подчеркивало тот факт, что он живет в абсолютно новой стране.
Но авангардистское искусство, даже будучи навязываемым в качестве государственной политики, никогда не будет понятным и близким большинству. Революционность формы никогда не придаст народности содержанию, поэтому по мере укрепления власти Сталиным в СССР начинается процесс обратного движения. Надо отметить, что Сталина и его режим надо понимать в соответствии с логикой развития любой революции, когда вслед за периодом резкой ломки всего прошлого следует контрреволюционный этап, который зачастую проводится самими же бывшими революционерами. Классический пример этому - эпоха наполеона, который из революционного генерала превратился в императора Франции и дал имя целой эпохе. Наполеоновская контрреволюция была основана на революционных корнях французского государства и поэтому не была принята консервативными монархическими странами Европы. Но в любом случае это была именно контрреволюция, которая положила конец революционному хаосу, в котором оказалась Франция на долгие годы. Наполеон навел порядок во Франции и тем самым обеспечил себе не исчезающую и по сей день популярность во французском обществе.
Не правда ли, есть аналогии со Сталиным и его эпохой? Революционный период, продолжавшийся в СССР около 15 лет, успел изрядно утомить жителей страны. Был очевиден запрос на создание из Советского Союза государства, построенного на более традиционных, консервативных принципах. И этот запрос был реализован Сталиным. Революционность означает отсутствие стабильности, а этого никогда не хочет большинство простых людей.
Государство нуждалось в зримом подчеркивании того, что оно не временный комитет по управлению захваченной территорией на период ожидания "всемирного краха капитализма", а мощная система власти в сильной стране.
Сталин, который проводил в 30-е годы постепенную концентрацию власти в своих руках, это прекрасно понимал и не мог не ответить на желание народа жить в стабильном государстве.
Естественно, в рамках сталинской контрреволюции изменялась и стилистика советского государства. В процессе общегосударственных перемен был создан великий культурный памятник эпохи - "Большой стиль". В 30-е годы происходит отказ от большей части эстетического революционного наследия. В культуре под жестким присмотром власти утвердился социалистический реализм, фактически типичное академическое искусство, характерное и для старой России.
В монументальном искусстве и архитектуре начинает разрабатываться новый стиль, основанный на сплаве неоклассицизма с византийским стилем.
Помимо визуального, символического фактора, необходимо было придать советскому государству традиционное содержание. Поэтому уместно снова обратиться к исторической параллели, которая позволит нам понять, какие задачи преследовались советским руководством. Нетрудно заметить, что сталинский "Большой стиль" в живописи, музыке, архитектуре был ничем иным, как попыткой решить задачу формирования новой аристократии средствами искусства. Поэтому так похож этот стиль на наполеоновский ампир, который в конце XVIII - начале XIX веков решал в послереволюционной Франции те же самые задачи - поднятия престижа государства и службы государству. Наполеоновский ампир нашел свой аналог более чем сто лет спустя в советском искусстве. Оно по своим эстетическим критериям было абсолютно не левым, очень консервативным и ставило задачей не отказ от прошлого и создание новой эстетики, как в революционном искусстве, а опору на традиции и воспитание человека на классических образцах.
И вот постепенно символическое окружение советского человека меняется. Строятся новые дома, не похожие на уродливые коробки конструктивистов, где внешний вид здания был подчинен критерию его утилитарности, города становятся гораздо красивее, украшаясь монументальными общественными и жилыми зданиями. В литературе, живописи, музыке начинают преобладать традиционные направления, ориентирующиеся на русскую классику и оттого близкие большей части народа. Модернизм терпит решительное поражение, его осмеивают в газетных фельетонах, как буржуазное искусство для искусства. Изменяется и внешний облик советского человека. Признается мода и модные тенденции в одежде. В армии вначале вводят офицерские звания, что первоначально выглядит как полнейшее отступление от идеалов Гражданской войны, когда краскомы и комбриги Красной армии сражались с поручиками и полковниками Белой армии, а само слово "генерал" автоматически означало "враг". Изменяются даже незначительные детали. Если мы сравним книги, изданные в 20-е годы и изданные после войны, то обнаружим, что они отличаются и шрифтами и оформлением, причем послевоенные книги стилистически чрезвычайно напоминают те, которые издавались до революции.
То же самое происходит и в моде: тенденции изменяются в сторону пропаганды семьи и семейных ценностей, женщина уже не воспринимается только как работница и партийный товарищ.
Но, конечно, решающую роль в оформлении "Большого стиля" сыграла Великая Отечественная война. Революционный космополитизм все еще был достаточно силен и только первые поражения доказали, что победить сильного врага без опоры на народный патриотизм невозможно. СССР в ходе войны все больше и больше перестает быть революционной страной и все больше становится похож на Российскую империю. Не случайно именно война стала переломным пунктом в мышлении множества белых эмигрантов, которые бежали от большевистской власти, но теперь готовы были пересмотреть свои взгляды и признавали, что СССР стал совсем другой страной. Кроме того, СССР была необходима благоприятная международная обстановка и спокойные взаимоотношения с другими странами, а для этого надо было решительно отказаться от имиджа революционного государства, источника "мирового пожара".
Исчезают наркомы и наркоматы, вместо них появляются министры и министерства. Взамен непонятных иностранцам "полпредов", верительные грамоты предъявляют Чрезвычайные и полномочные послы Советского Союза. Очень сильно изменяются армия и государственная служба. В 1943 г. заканчивается эпоха старых знаков различия, петлиц с кубиками и треугольниками, и восстанавливаются золотые погоны для офицеров и цветные по родам войск для солдат. А ведь еще двадцать лет назад за найденные золотые погоны могли расстрелять по законам военного времени. Новые знаки различия - звездочки и галунные нашивки в точности копируют знаки различия русской императорской армии. Вводится новая военная форма почти не отличающаяся от мундиров образца 1907 г. Восстанавливается униформа чиновников, особенно пышно выглядящая в дипломатическом ведомстве. Старые революционные ордена, происходящие из эпохи Гражданской войны, сохраняются, но вводятся новые, традиционные по форме, в виде звезд и знаков, похожие на царские награды.
В качестве символа военных заслуг возвращается Георгиевская лента. Она становится лентой главного солдатского ордена "Славы" - советского аналога Георгиевского креста. Также георгиевские цвета устанавливаются как отличие советской гвардии. Восстанавливается и сама гвардия, причем по своим функциям она больше похожа как раз на гвардию Наполеона - отборные боевые части, чем на монархические гвардии как элитные придворные полки.
Конечно, все это требовало объяснений. Но надо отметить, что уставший от революционной эпохи советский народ воспринял все изменения с радостью, они пользовались огромной популярностью.
Хотя пропаганда твердила о том, что в советском обществе восстанавливаются славные традиции прошлого, но при сохранении революционного, классового содержания, весь мир и вся страна понимают, что изменяется главное - Советский союз перестает быть всемирным изгоем, источником мятежей и возмущения, становясь одним из оплотов мирового порядка, который устанавливают победители. И стилистическим оформлением этой новой геополитической реальности становится сталинский "Большой стиль".
|
