Боровой Константин Натанович .

(1949 - ...)
"Это на Западе коммерческая деятельность - личное дело, а здесь - политика". Константин Натанович Боровой. Женат, две дочери и внучка. По образованию - математик. Закончил Московский институт инженеров транспорта по кафедре вычислительной техники и мехмат МГУ. В 1980 году защитил кандидатскую диссертацию на тему "Управление большими системами". В 1984 году стал доцентом, много преподавал, занимался наукой. В 1987-м круто изменил свою жизнь: начав с выполнения договорных работ в рамках научно-технического творчества молодежи, быстро становится менеджером и включается в большой бизнес. До недавнего времени - преуспевающий предприниматель, президент ведущей в стране товарно-сырьевой биржи, президент инвестиционной компании РИНАКО, председатель совета директоров Российского Национального Коммерческого Банка. Председатель совета директоров Агентства экономических новостей. Его называют "гуру" российского бизнеса. Сегодня - , "классической либеральной партии".
До лета 1987 года я был вполне благополучным человеком, преподавал, занимался любимой математикой, параллельно руководил Вычислительным центром, был реальным претендентом на заведование кафедрой и даже на должность ректора в одном из вновь созданных институтов. Я неплохо зарабатывал, меня ценили. И когда в мае 1987 года я взялся за договор в рамках НТТМ, это была обычная для меня профессиональная работа: постановка задачи управления технологией. Нас было пять человек - математики и программисты, и мы все сделали за один день, заработав 600 руб. Следующий договор был на 20 тысяч, затем на 70 тысяч руб. Народу у нас прибавилось, заказчиков хоть отбавляй, и я почувствовал, что уже не могу и ставить задачу, и программировать, и заключать договора, и быть юристом, и контролировать бухгалтера. И я стал менеджером, оставаясь системщиком в области экономических процессов. Почти сразу я без всякого сожаления расстался со своей службой и начал создавать новые организации (всего около 50 в разных сферах). Рабочим телефоном стал домашний. Приходило много друзей, друзья друзей. Я им находил дело, иногда давал кредиты. Коллективы я формировал сам, и был их менеджером. Ни в одной организации я не числился, но мне доверяли полностью. Когда возникала необходимость вложений капитала в новое дело или на благотворительные цели, проблем не было, их просто перечисляли и все.
Став свободным предпринимателем, я поставил себе чисто математическую задачу: вписать новую экономику в старые структуры, т.е. создать такую управляемую систему, которая позволит обеим экономикам какое-то время сосуществовать. Так возникла модель биржи, причем чисто теоретически: товарообменные схемы ее устройства, модели с параллельными деньгами... Этот мозговой штурм был предпринят у меня на кухне мною вместе с друзьями и знакомыми.
Затем - Агентство экономических новостей. Вначале мы тоже придумали модель, что-то вроде Рейтера. Для этого нужны информационная сеть, система связи с биржами, банками, способ налаживания контактов, аналитическая группа. Отличительная особенность этого агентства именно в том, что оно не только собирает информацию, но и анализирует ее. Затем подключается система корреспондентских пунктов, определяется способ взаимодействия с брокерами и бизнесом более широким. Я стал председателем этого Агентства, кроме того президентом инвестиционной компании РИНАКО. Создавая ее, мы тоже решали чисто математическую задачу: поддержание баланса уровня стоимости акций с помощью резервной систем
Угадывая необходимость появления каких-то структур, я никогда не принимаю единоличного решения, а заставляю людей думать и создавать оптимальные модели. Работаю я быстро, прорываюсь вперед, но за мной должны идти те, кто возводит и создает реальные конструкции. Кроме того, моего бизнеса не состоялось бы без экспертов. Хорошие мозги я покупаю, не торгуясь. У нас работают и социологи, и психологи, и юристы. Но главная ценность для меня - это бывшие крупные руководители ранга министра финансов В.Павлова, например. Никто так, как они, не может знать изнанки функционирования этой уродливой экономики в целом и каждой отрасли хозяйства. Сами они никогда не в состоянии стать нормальными предпринимателями, потому что не могут не командовать, но я готов им платить за их опыт и знания.
Создание имиджа.
Семь лет тому назад слово "предприниматель" было из уголовного кодекса. И моя профессорская семья тяжело переживала мое новое увлечение. Тогда стало ясно, что нужно создавать имидж предпринимательства в новой России. Понадобилась жертва. Кто-то один должен был встать и сказать: "Вот я предприниматель". Должен был начать объяснять, как работают рыночные инструменты, на своем примере. Встала Ирина Хакамада, но не выдержала психологически - и брань, и оскорбления, и рэкет. И тогда встал я, начал активно давать интервью, выступать, говорить о том, что мы делаем, что собираемся делать, как работают рыночные предприятия. И у меня, на мой взгляд конечно, получилось. То есть, судя по почте и по социологическим опросам, люди сейчас понимают, что такое деловая активность, предприимчивость, ненависти я уж точно не чувствую, хотя одновременно возник имидж миллионера.
Я не миллионер. Наверное, это звучит неправдоподобно, но мое финансовое положение не изменилось. Деньги, которыми я управлял, это деньги огромного количества людей и предприятий. И если я при этом становлюсь богатым, в этом появляется что-то аморальное. Когда я был доцентом, я жил на том же уровне, что и сейчас. Моя зарплата была установленна биржевым советом и зафиксирована в протоколе, она огромна, но включала представительские, которых требуется очень много. Конечно, у меня есть акции, тоже официально заявленные. Я много чего мог бы себе позволить. Но если честно, материальные блага мне не очень-то нужны. Я живу в той же квартире на первом этаже, с той же мебелью. Конечно, фирма могла бы мне купить квартиру, но я не захотел. Как были у меня две машины еще в бытность мою доцентом, так и есть. Компьютеры, машина с шофером - все это принадлежит фирме. Когда я занялся крупным бизнесом, я сразу осознал, что всегда буду предметом постоянного "просвечивания", и чтобы нормально заниматься своим делом, я не должен иметь ни одного пятнышка. Стараюсь не давать повода для травли.
Российское предпринимательство.
Для меня бизнес - это, прежде всего, творчество, ежедневный прорыв вперед, игра ума. И в большинстве своем наши предприниматели - огромные энтузиасты. Однажды в Лондоне я закончил переговоры на 15 минут позже, чем кончается рабочий день, тамошние руководители на меня смотрели, как на преступника. Свободное время у них - святое дело, оно - для спорта, для удовольствий. У, нас забота о здоровье, спорт считаются плебейством. А они говорят: "Для чего же тогда житьN" И по большому счету они совершенно правы. Нынешним нашим фанатикам довольно быстро придет на смену более спокойная генерация. Это можно сравнить с процессом создания нового автомобиля. Сейчас мы работаем практически голыми руками. Не спим, придумываем, вытачиваем детали, изобретаем модель для отливок. Но так можно создать десять автомобилей. А для серийного производства нужна нормальная технология. Сегодня же самые простые, отлаженные в нормальной экономике механизмы, у нас не работают.
Советская система невероятно живуча. Ненавидел я ее всегда, да и сегодня эта ненависть питает многие мои начинания. Система просто убивает людей. Сжирает их. Я вам расскажу одну историю. Где-то в конце 1988-го, когда я уже весь был в бизнесе, близкий приятель попросил меня помочь научно-техническому обществу Вавилова. Он там был директором. Я пошел к нему заместителем по науке. Начинаю это "болото" раскручивать. Заключаю договор. Получается прибыли где-то 500 тысяч, для них это были сумасшедшие деньги. И тут меня вызывает председатель этого общества и говорит: "Вы что делаетеN" - "Да вот, - говорю, - "хочу, чтобы эта организация стала рентабельной". А он: "Вы с ума сошли, сейчас же прекратить! Вы ведете себя как жулик, как коммерсант". Ну вскоре все и кончилось. Потом мне объяснили, что это общество - организация, по сути, паразитическая, то есть существует для сброса кадров больших военных научно-исследовательских институтов. В таких "болотцах" любая инициатива должна глохнуть. Я сам из него вышел. Я свою диссертацию написал за год, напечатал, "нарисовал" 16 листов, принес своему руководителю. А он и говорит:
"Уничтожай-ка ты все это. От тебя требуется один лист: постановка задачи. Пятиминутное сообщение. И не вылезай". Я все-таки вылез. Докладывал полтора часа теорию, которую придумал сам. Меня уничтожили. Впервые за всю историю кафедры было выражено сомнение, защитится ли человек вообще.
Я сто раз разбивался об эту систему. Когда мы в первый раз заработали большие деньги, решили открыть бесплатную столовую. Исполком отказался ее регистрировать, причем по самым отвратительным мотивам. Мол, эти сволочи кооператоры, вместо того, чтобы перечислять деньги в Фонд мира, подрывают идеологию. Ведь у нас в стране нет бедных, и все это кооператоры делают, чтобы не платить налоги. Тогда еще "Взгляд" не сказал, что у нас в стране бедные есть. И вот эти исполкомовские прямо в лицо нам говорили, что скоро нас всех задушат и посадят. Разве может нормальный человек все это не ненавидетьN
Сегодня моя позиция состоит в том, чтобы отстреливаться до последнего патрона, противостоять этой системе, уничтожать ее, так как она не дает развиваться рыночной экономике. Опыт моих взаимоотношений с московской администрацией показал, что никакая демократическая власть не может справиться, не может просто заставить себе подчиниться старую административную систему. Мешает чехарда в законодательстве, так как там сильное коммунистическое лобби. Мешает противостояние государственной мафии. Сегодня происходит очень опасная вещь: директора предприятий, представители исполкомов - в общем вчерашняя номенклатура получает преимущества по целому ряду параметров, но прежде всего в приобретении собственности и налаживании технологических процессов. Они становятся бизнесменами без особых личных заслуг. Но все равно не выдерживают конкуренции, но не разоряются, а, имея власть, душат нас, новую генерацию.
У меня, к примеру, есть приятель, он арендовал подвал, купил два станка, начал шить шубы. Его из этого подвала выгоняют, и он уже с восемью станками переезжает в другой, а это ненужные делу тормоза. В то же время какой-нибудь директор завода выделяет себе на предприятии лучшее помещение, отбирает и нанимает лучших рабочих. С другой стороны, эти люди лишаются естественной конкуренции. У нас, у новой генерации, гораздо более высокий естественный отбор, а потому и лучшая выживаемость. Но мы теряем кучу времени. У новых российских предпринимателей совершенно другая психология, другая генетика, другие цели и ориентиры, система ценностей и поведения. Возник новый тип отношений, где честное имя значит очень много и стоит дорого. Причем ненадежные очень быстро вышибаются из бизнеса. Уже есть огромная социальная группа - люди новой экономики.
В 1987 году я собирался уехать из страны, но в какой-то момент понял, что для меня это невозможно. Главная причина - ответственность и за тех, кого увлек в бизнес, и за тех, кому помогал выжить, занимаясь благотворительностью. Но не менее важная причина - перспектива увидеть, как рухнет коммунистическая экономика и коммунистическая система, и воспринять это как плоды своей собственной деятельности. Сейчас в России, нашими трудами в том числе, создано поле для трансформации экономики. Без всякой помощи - по инициативе граждан. Но сегодня ситуация тупика. Потому что экономика не может развиваться без помощи политики.
Партия экономической свободы.
Коммунисты, председатели колхозов и совхозов - силы, пока политически действующие, но уходящие. Есть второй эшелон - демократические движения и партии, которые, к сожалению, не имеют цивилизованной формы и не могут формировать политическое пространство. И есть огромная социальная группа - люди новой экономики. Это рабочие (с нормальными рабочими местами), работающие на совместных предприятиях, частных заводах и компаниях, в акционерных обществах... Это фермеры, предприниматели - руководители и владельцы частных предприятий, интеллигенция. У этой социальной базы нет вообще никакой политической силы. Сейчас самая главная задача - в полной мере создать цивилизованную партию, такую, которая существует на Западе.
Это решение принял не я. Но сейчас нужно этим заниматься. Это тоже творчество, тоже создание структур, сети, через которую идет информация о задачах партии. И надо готовиться к выборам, а то у людей опять не будет альтернативы; а если опять придется голосовать за бывших секретарей обкома, это будет уже трагедия. Но, с другой стороны, мы не хотим стать "избирательной партией". Наша Партия экономической свободы - партия со своими структурами, но без членства, партия единомышленников. Есть люди, которые ее поддерживают, в том числе и финансово. По классической схеме "помогите своей партии". Если нравятся программа и команда - партии платят. Это в некотором смысле политический рынок. Партии предлагают идеи и должны конкурировать. Наша типично либеральная партия призвана отстаивать: свободную экономику, передачу собственности от государства к гражданам, справедливые механизмы этой передачи, стабильность социальную, политическую и экономическую, защиту интересов граждан, национальную гармонию.
Я всегда занимался политикой, с тех пор как стал менеджером. Это на Западе коммерческая деятельность - личное дело, а здесь - политика. Создание новых экономических инструментов в условиях административно-командной системы - это, конечно же, решение и политических задач. Формирование в общественном мнении образа предпринимателя - это общественно-политическая деятельность. Благотворительность, которой мы занимаемся с 1988 года наперекор системе, - опасная политическая работа. Московская конвенция предпринимателей, где более 300 членов, объявившая войну государственной мафии, - политическая деятельность. Защита коммунистов-демократов в августе 1991 года - непосредственное участие в политической битве.
Я никогда не был предпринимателем, то есть не управлял своими деньгами. Я создавал и запускал, ведомый желанием сломать этого тоталитарного монстра. Деятельность моей биржи изменила ситуацию в стране. По всей России тут же появились тысячи бирж, брокеров, дилеров. МБ уже не знает, кого проверять, даже госснабовцы - биржевики. Последняя акция перед созданием партии - борьба с коррупцией, а точнее политическая борьба с московской мафией. И вот тогда, в мае 1992 года, я решил, что в России сложились условия для формирования цивилизованной либеральной партии.
Во-первых, стала явной деградация Демократической России в сторону инструмента в руках неразборчивых политиков. Демократическая партия Травкина и Гражданский союз только и мечтают о воссоздании командно-административной системы и превращаются в партии личных интересов. Социал-демократы - те же коммунисты, присваивающие себе право якобы "профессионально" защищать интересы всех и вся. Они все плоть от плоти той системы, где человек считает желанным результатом своей активности должность в министерстве, системы концлагеря, где цель раба - не свободная деятельность, а более высокая ступенька в существующей иерархии. Цивилизованная политическая партия призвана создать цивилизованное политическое пространство. И вот сегодня все эти партии, партии лидеров, по одной схеме создававшиеся, находятся в условиях выбора - или умереть, или стать цивилизованными - ив некоторой степени благодаря тому, что мы вошли в политическое пространство и стали играть по очень цивилизованным правилам, совершенно новым. Поддержка правительства реформ при отказе от попыток внедриться в это правительство кажется для советской политической системы дикостью.
Как и в бизнесе, мы в практической политической работе опираемся на мнение экспертов - аналитиковп-олитологов мирового уровня. Иначе можно нанести урон имиджу партии. Для политика не всякой ценой полученное богатство допустимо, это касается и личной собственности, и собственности государства. И, естественно, что сейчас в России политикой заниматься более опасно, чем бизнесом. Нет защиты.
Сегодня так сложилось, что предприниматели в России - люди более нравственные, чем политики. Первой ринулась в новую экономику интеллигенция, для которой чаще не результат важен, а самосохранение личности. Первые же политики - это пена, а часть и просто люди с не очень здоровыми комплексами. Только теперь в политику понемногу приходят люди, которым не страшно пожимать руку. Достаточно циничным мне представляется суждение, что политика - грязное дело. Грязь там видна сразу. Политика в цивилизованном обществе всегда прозрачна. Поэтому для нашей партии спокойные и уравновешенные отношения со всеми политическими силами - важный принцип. Кроме того, в нашу задачу входит способствовать политической стабильности и разумному диалогу всех, даже враждующих между собой политических групп и партий. Надо общаться, разговаривать. Если во всем мире люди находят общий язык, надо и нам сделать это возможным. Политические перспективы людей новой экономики связаны с перспективой стать нормальным цивилизованным обществом. А если мы через несколько лет начнем строить коммунизм, концлагеря восстанавливать, значит, как в Кампучии... потомки обнаружат массовые захоронения.