НИКСОН Ричард

1913-94
Ричард Милхаус Никсон родился 9 января 1913 года в южнокалифорнийской Йорбе-Линда и поднялся из простых условий жизни до высшей государственной должности. Его родители, глубоко религиозные квакеры, имели маленький продовольственный магазин в местечке недалеко от Лос-Анджелеса. Детство и юность прошли в труде и бережливости и были омрачены смертью двух братьев, всего их было четыре. Интеллигентный, спортивный, одаренный музыкальным талантом и чрезвычайно честолюбивый молодой Ричард Никсон выделялся в местном колледже как превосходный студент. В 1934 году он получил стипендию для изучения права в университете Дьюк в Дареме, Северная Каролина, который закончил три года спустя третьим в своем выпуске. Своим товарищам он импонировал прежде всего железной дисциплиной. Его страстью были длящиеся часами дебаты, политически он признавал себя противником "нового курса".

Вернувшись на родину, стал сотрудником маленькой адвокатской канцелярии. Такой старт карьеры несколько разочаровал его. В июне 1940 года скорее робкий молодой человек после долгого ухаживания женился на Телме Кэтрин "Пэт" Риан, учительнице его возраста. У них родились две дочери, Патрисия (1946 год) и Джулия (1948 год). Как бы недоверчив и часто циничен он ни был по отношению к своим друзьям и противникам, гармоничная семейная жизнь давала поддержку для его своеобразной в американской истории политической карьеры.

Сразу после вступления Америки во вторую мировую войну супруги переехали в Вашингтон, округ Колумбия, где Никсон получил место в национальных органах контроля цен, которые вскоре показались ему воплощением произвола государственного вмешательства. Хотя, как квакер, был освобожден от военной службы, он добровольно, возможно с учетом будущей политической карьеры, пошел в военно-морской флот. С конца 1942 по середину 1944 года он служил офицером снабжения на юге Тихого океана и был любим как начальниками, так и подчиненными. Служба не предоставляла возможности проявить геройство, зато он преуспел в игре в покер, выиграв значительную сумму в 10 000 долларов.

После увольнения с военной службы Никсону, которого считали консервативным и политически честолюбивым, предложили быть республиканским кандидатом от 12-го калифорнийского избирательного округа в американскую палату представителей. Он не только без колебаний принял предложение, но и финансировал предвыборную борьбу частично из своих сбережений, хотя демократ, занимавший эту должность, считался фаворитом. С преимуществом в 13,3% голосов он вошел в палату представителей.

В 1953 г. стал вице-президентом от Республиканской партии. Хотя между Эйзенхауэром и Никсоном так и не возникли тесные личные отношения, вице-президент играл важную роль как посредник между администрацией и республиканской партией. Он регулярно принимал участие в заседаниях кабинета и Национального Совета Безопасности (НСБ) и в 1955 и 1957 годах кратковременно замещал заболевшего президента. Прежде всего, у него появился интенсивный интерес к внешней политике, который привел его с официальным визитом не менее чем в 61 страну. Среди них были сенсационные выступления, такие как сопровождавшаяся националистскими беспорядками поездка по Южной Америке в 1958 году или словесная проба сил с Никитой Хрущевым в 1959 году в Москве ("кухонные дебаты"). Никсон как вице-президент приобрел столь большой политический вес, что в 1960 году ни внутриполитические соперники, ни скептически настроенный Эйзенхауэр не смогли помешать ему стать кандидатом от республиканцев.

Выборы президента в 1960 году закончились с незначительным преимуществом в 0,17% в пользу Джона Ф.Кеннеди, который въездом в Белый дом был не столько обязан своей привлекательной внешности и победе по пунктам в первой телевизионной дуэли с устало выглядевшим Никсоном, сколько манипуляциям при выборах в Иллинойсе и Техасе.

Однако Никсон не бросил все, а попытался создать новую базу, выдвинув свою кандидатуру на пост губернатора Калифорнии. Однозначное поражение, которое он в 1962 году потерпел против демократического губернатора Эдмунда Брауна, казалось, закрепило конец его политической карьеры. На своей "последней пресс-конференции" он ругал журналистов и заявил об уходе из политики. Семья переселилась в Нью-Йорк, где Никсон поступил в известную адвокатскую контору.

Было ли это отречение серьезным, вызывает сомнение. В общем, начало 60-х годов было неблагоприятным временем для республиканцев, и в 1964 году Никсон предоставил ультраконсервативному сенатору Барри Голдуотеру жалко проиграть президенту Джонсону. Но два года спустя на выборах в Конгресс он снова вступил в предвыборную борьбу в качестве претендента в Белый дом. Между тем коренным образом изменился политический климат в США. Эскалация войны во Вьетнаме и волна расистских и политически мотивированных насилий вселили в американское общество глубокую неуверенность. Никсон предложил себя как человека, способного восстановить закон и порядок и соединить нацию, что было смелым обещанием ввиду того, что мало политиков так сильно поляризовали американцев.

В предварительных выборах Никсон без труда победил своих соперников Нельсона Рокфеллера и Рональда Рейгана. После убийства Роберта Кеннеди демократы на конвенте, сопровождавшемся длительной неразберихой, выдвинули вице-президента Хьюберта Хэмфри, который идентифицировался с администрацией Джонсона. В предвыборной борьбе Никсон сделал ставку на тему внутренней безопасности и полемизировал с социальной программой Джонсона наряду с войной во Вьетнаме как источником инфляции и государственного дефицита. Щекотливый вопрос об окончании войны он обходил дерзким утверждением, что у него есть секретный, план; "почетного мира", который он еще не хочет обнародовать. В первый раз Никсон использовал расовый вопрос, с помощью "стратегии южных штатов" добиваясь голосов белого населения южных штатов, настроенного против продолжения расовой интеграции. Большим дестабилизирующим фактором была, однако, американская независимая партия, возглавляемая Джорджем Уоллесом, экс-губернатором Алабамы, расизм и шовинизм которой положительно воспринимался многими маленькими людьми на Севере. В действительности Никсон в ноябре 1968 года победил Хэмфри с преимуществом в 0,7% при относительном большинстве в 43,4%, т. е. с таким незначительным отрывом, с каким проиграл 8 лет назад. Так как Никсон смог пройти в большинстве штатов, то в выборной коллегии он явным большинством был избран 37-м президентом Соединенных Штатов.

Первый год президентства озарился блеском прилунения, которое совершили 21 июля 1969 года астронавты на космическом корабле "Аполлон" Армстронг и Олдрин и которое укрепило подорванную уверенность нации в себе. Но насущной проблемой нового президента была война во Вьетнаме, которая ежемесячно стоила жизни 500 американских солдат, поглощала огромные суммы, раскалывала нацию и наносила вред авторитету США. Ядром сформированной в июле 1969 года "Доктрины Никсона" о дальнейшей военной активности США в Азии была "вьетнамизация"; т. е. замена американских южновьетнамскими войсками, которые современнейшим вооружением должны были быть в состоянии воспрепятствовать коммунистическому триумфу. В июне 1969 года начался вывод 550 000 американских солдат, завершенный в марте 1973 года. Так как не приходилось рассчитывать больше на военную победу, то секретарь по безопасности Генри А. Киссинджер вступил в 1970 году в тайные переговоры с представителями северовьетнамского правительства. Чтобы принудить Ханой к уступкам, Никсон сделал ставку на одновременные военные удары такие как сначала державшиеся в, секрете бомбардировки опорных баз Вьетконга в Камбодже и последующее вторжение наземных войск. Бесполезное в военном отношении расширение войны привело в США к массовым протестам, в результате которых в мае 1970 года национальными гвардейцами были застрелены 4 студента университета Кент-Стейт (Огайо). Перед лицом растущего военного давления на надежную южновьетнамскую армию Никсон не видел, в конце концов, никакого другого решения, как заставить Ханой сесть за стол переговоров. В апреле 1972 года вновь начались бомбардировки Северного Вьетнама, и когда временный компромисс в октябре разбился о сопротивление южновьетнамского правительства, они переросли к Рождеству в крупнейшее воздушное наступление всей войны. Хотя многие историки подтверждают успех стратегии Никсона, так как бомбардировочная война заставила Северный Вьетнам уступить, подписанное 27 января 1973 года в Париже соглашение с Вьетнамом вряд ли было ожидаемым "почетным миром". Вывод американских войск и возвращение военнопленных поставили заключительную точку под самой продолжительной войной Америки, но присутствие 100 000 североамериканских солдат на Юге можно было рассматривать как признание того, что падение Южного Вьетнама было лишь вопросом времени. Несмотря на американское обещание помощи, южновьетнамское правительство, которое Никсон ультимативно принудил к принятию соглашения, чувствовало себя преданным Соединенными Штатами. То, что падение Южного Вьетнама в 1974-75 годах, как утверждал Киссинджер позже, без паралича, вызванного Уотергейтом, можно было предотвратить, подлежит большому сомнению ввиду нежелания американской общественности и Конгресса возвращаться к военному варианту.

Тем не менее внешнеполитические успехи Никсона являются неоспоримыми. То, что бывший охотник на коммунистов пытался наладить отношения с обеими коммунистическими державами и в 1972 году был первым американским президентом, посетившим Китай и Советский Союз, было, бесспорно, важнейшим внешнеполитическим поворотом США с начала "холодной войны", который сбил с толку критиков и многих его политических друзей. Вызываемое Генри Киссинджером в его мемуарах впечатление, что он был, собственно, внешнеполитическим архитектором администрации Никсона, явно преувеличено. Никсон сам постоянно подчеркивал свою ведущую роль в принятии всех важных решений. При этом между президентом и его советником по безопасности, и позже министром иностранных дел, существовало полнейшее согласие касательно основ и целей американской внешней политики. Оба считали себя ориентированными на национальные интересы "реальными политиками", для которых идеологические или моральные соображения имели второстепенное значение. Оба больше всего хотели бы видеть международную политику в руках осторожных руководителей, по возможности, без назойливого вмешательства общественного мнения или парламентского контроля. В Америке вьетнамской эры эта концепция, несмотря на все дипломатические успехи, уже не соответствовала духу времени и все больше наталкивалась на сопротивление. Так, Конгресс все сильнее настаивал на своих конституционных правах и в 1973 г. издал, вопреки вето Никсона, закон, который предписывал президенту сообщать о каждом применении силы в течение 48 часов и - если Конгресс за это время не объявил войну - максимально по истечении 60 дней прекратить боевые действия.

Предпосылка реальной политики Никсона состояла, прежде всего, в понимании необходимости примирения с Советским Союзом, причем в игру была ловко введена "китайская картам. Внешними результатами этой политики были заключенный в 1972 году договор об ограничении стратегических вооружений и систем противоракетной обороны (ОСВ-1 и ПРО), который замедлил гонку вооружений, а также расширение торговых отношений. Хотя для Вашингтона американо-советский билатерализм стоял, да центре разрядки и администрация Никсона с некоторым недоверием следила за социально-либеральной восточной политикой в Бонне, президент не вставлял ей палки в колеса, чтобы не вызывать в Германии антиамериканских тенденций. Как ясно показало соглашение четырех держав о Берлине 1971 года, уже само щекотливое положение разделенного города гарантировало, что никакое немецкое правительство не может проводить восточную политику вопреки США.

Внешнеполитическая динамика администрации Никсона ослабла с началом второго срока. В Конгрессе росло сопротивление политике разрядки, и визит советского генерального секретаря Брежнева в США в июне 1973 года не принес каких-либо значительных сдвигов в контроле вооружения. Прежде всего Уотергейтский кризис все сильнее сдерживал внешнеполитическую дееспособность президента. Война на Ближнем Востоке в октябре 1973 года поразила администрацию совершенно неожиданно и посреди ожесточенных внутриполитических волнений. Однако до сих пор остается спорным, являлась ли задержка помощи Израню следствием нарушением перемирия израильтянами, а последующие воинственные угрожающие жесты супердержав - результатом бездействия Никсона или, скорее, самоуправства Киссинджера. Тем не менее эта "маятниковая дипломатиям привела, наконец, к перемирию, так что в июне 1974 года Никсона во время его визита в Египет встречали как посредника в установлении мира. Однако США не удалось избежать взрыва цен на нефть, вызванного арабским эмбарго, и последовавшего за этим мирового экономического спада. Как бы Ричард Никсон ни подчеркивал свою роль на всемирно-политической сцене и как бы его ни ценили как партнера по переговорам в международном масштабе, крушение его внутриполитической власти не давало ему больше шансов во внешней политике. Когда в конце июня 1974 года он отправился на последнюю встречу на высшем уровне в Москву с тщетной надеждой вернуться со вторым соглашением об ОСВ, критики уже иронизировали, что он хочет просить убежища. То, что советы представили аферу Уотергейта как заговор против политики разрядки, было слабым утешением.

До своего вступления в должность Никсон постоянно утверждал, что Соединенным Штатам президент нужен, собственно, только для внешней политики. Тот, кто поэтому надеялся на политику в духе антиправительственного кредо, был, скорее, разочарован. Правда, под флагом "нового федерализма" отдельным штатам были возвращены полномочия и финансовые средства, однако об ограничении федеральной исполнительной власти не могло быть и речи. Наоборот, создание новой структуры бюджетных органов и внутриполитического координационного совета централизовали в Белом доме больше власти, чем когда-либо. Вместо того, чтобы упразднить регламентирование, были созданы два новых федеральных органа по труду и защите окружающей среды, а также издан закон о сохранении чистого воздуха. "Государство всеобщего благоденствия" осталось, в основном, незатронутым, администрация Никсона представила даже план реформ социальной помощи с гарантированным минимальным доходом для семей, но он застрял в Конгрессе. Отношение Никсона к Конгрессу определялось напряженностью и враждебностью, не только из-за демократического большинства в обеих палатах, но и потому, что президент рассматривал это отношение не иначе, как ожесточенную борьбу за власть. Еще вначале, при попытке назначить в верховную судебную палату двух консервативных южан, он потерпел неприятное поражение в сенате. Со своей стороны Никсон настроил Конгресс против себя, когда с сомнительным обоснованием заморозил установленные Конгрессом расходы после того, как было отклонено его вето. В борьбе против инфляции он не останавливался даже перед резким вмешательством в экономику в мирное время, временным замораживанием зарплаты и цен, о котором Никсон объявил в августе 1971 года вместе с налогом на импорт и снятием запрета с обменного курса доллара, чтобы компенсировать первый в-XX веке. дефицитный торговый баланс. Действительно, конъюнктура снова оживилась, и какое-то время посредством продолжающегося контроля сдерживалась также и инфляция.



Пытаясь втереться в доверие к консервативному белому Югу, Никсон открыто был против санкционированной Верховным судом в 1971 году доставки автобусом в школу детей с целью расовой интеграции школ. За время его пребывания в должности президента число черных школьников, посещавших сегрегационные школы на Юге, снизилось с 68 до 8%. Также прогресс в правовом равноправии женщин наметился в это время скорее вопреки, чем благодаря личной позиции и инициативе Никсона. В общем, его внутренняя политика обнаруживает больше непрерывности, чем разрывов, с предыдущим либеральным периодом реформ.

Но эта констатация бледнеет перед лицом цепи скрытых и нелегальных действий в окружении президента, в которой взлом штаб-квартиры демократической партии в вашингтонской гостинице Уотергейт в июне 1972 года даже не был важнейшим звеном. Правда, "грязные трюки", такие как злоупотребление ФБР или налоговыми органами, давно входили в репертуар дискредитации политических противников, но теперь их масштаб и личная причастность президента достигли нового качества. Тот же Никсон, который свободно общался с великим коммунистическим миром, внутри политически был одержим манихейским мышлением враг -друг, которое допускало любые средства. Для окруженного верными, как вассалы, сотрудниками, как начальник штаба в Белом доме Халдеман и внутриполитический координатор Эрлихман, Никсона стерлись границы между легитимной оппозицией и подрывной деятельностью. По его поручению составлялись "списки врагов" и прослушивались телефонные разговоры нелюбимых журналистов. В 1970 году Никсон одобрил широкомасштабный план по подрыву движения против войны с помощью ФБР и ЦРУ, который был сорван возражением шефа ФБР Эдгара Гувера,. в меньшей степени из-за правовых соображений, чем из-за опасения потерять независимость федеральной полиции. Это не помешало Белому дому создать специальное секретное подразделение, названное "жестянщики", которые среди прочего имели задание "заделывать дыры" по отношению к прессе. Когда "Нью-Йорк Таимс" в июне 1971 года начала публиковать секретное исследование министерства обороны об истоках американских действий во Вьетнаме, так называемые служебные документы Пентагона, Никсон был вне себя. Так как Верховный суд одобрил публикацию, то информанта газеты Дэниела Эллсберга, бывшего сотрудника Национального Совета Безопасности, нужно было дискредитировать всеми средствами. "Жестянщики" проникли в бюро его психиатра, но не нашли пригодного материала. В предвыборной борьбе 1972 года руководители "жестянщиков", бывшие агенты ЦРУ и ФБР Говард Хант и Гордон Лидди, выступили инициаторами скрытой кампании по разжиганию споров и беспорядков в демократическом лагере.

До сегодняшнего дня остается неясным конкретный мотив взлома в гостинице Уотергейт. Установленные вначале подслушивающие микрофоны не работали, и при попытке заменить их 17 июня 1972 года пять взломщиков были застигнуты врасплох охранником и потом арестованы. Полиция установила руководителя Джеймса Маккорда, бывшего агента ЦРУ и шефа безопасности "коми memo. no повторному избранию президента" (CREEP), несколько позже ФБР установила и подстрекателей Ханта и Лидди. То, что президент распорядился произвести эту акцию, которую его представитель по контактам с прессой классифицировал как "третьеклассный взлом", или хотя бы узнал о ней, является маловероятным. Еще более нелепыми являются теории, которые представляют его жертвой самовольных сотрудников или вражеских заговорщиков. Никсон и Халдеман сразу же договорились замять связь взломщиков с CREEP и поручили Джону Дину, честолюбивому молодому ассистенту, направить обвиняемым плату за молчание и удержать ФБР от расследования под предлогом "национальной безопасности".

Усилия Дина сначала имели успех. Уотергейт перестал быть темой предвыборной борьбы, и Ричард Никсон был вновь избран 7 ноября 1972 года подавляющим большинством, победив своего демократического соперника Джорджа Макговерна, представителя левого партийного крыла, который никогда не имел серьезных шансов. То, что афера все-таки была предана гласности, во многом зависело от двух репортеров "Вашингтон Пост", Боба Вудварда и Карла Бернштейна, которые своими упорными поисками обратили внимание общественности на многочисленные нелегальные действия "людей президента" в предвыборной борьбе. В процессе против взломщиков Уотергейта судья Сирика пригрозил длительным заключением в тюрьму, если они не скажут всей правды. Их руководитель признался, что получил деньги за молчание и обещание скорого помилования. В силу острого инстинкта власти президент отмежевался от своих непосредственно изобличенных приверженцев и уволил Халдемана, Эрлихмана, Дина .и министра юстиции Клейндинста, преемник которого по поручению Никсона назначил следователем по чрезвычайным делам гарвардского юриста Арчибальда Кокса.

Попытка выставить себя незапятнанным человеком столкнулась, однако, с транслируемыми по телевидению слушаниями заседавшего с мая 1973 года чрезвычайного комитета сената, в ходе которых Дин обвинил Никсона в подстрекательстве и соучастии в акции по сокрытию дела. Так как слово Дина стояло против слова президента, то он мог бы более или менее благополучно выйти из этой аферы, если бы его шеф бюро Александр Баттерфилд в пятницу 13 июня 1973 года - для Никсона действительно несчастливый день! - не признался представителям сенатского комитета в том, что все разговоры в "овальном офисе" записывались с помощью спрятанных подслушивающих устройств. Таким образом, имелись записи разговоров между Никсоном и его сотрудниками, которые могли дать ответ на решающий вопрос: "Что знал президент и когда он знал это?".

Из-за выдачи этих магнитофонных записей разгорелась ожесточенная борьба между следователем по чрезвычайным делам Коксом и Белым домом, который ссылался не особую "привилегию исполнительной власти". 20 октября 1973 года разразился скандал, когда министр юстиции и его заместитель отказались уволить Кокса, чего требовал Никсон, и подали в отставку; только третий человек в министерстве подчинился и объявил об увольнении. Поступок, совершенный в отчаянии и названный "избиением в субботний вечер", вызвал бурю общественного возмущения, и Никсону не осталось ничего другого, как назначить нового следователя по чрезвычайным делам, который был не менее неудобен, чем ненавистный Кокс.

Мнимая "привилегия исполнительной власти" была бездейственна против конституционно-правового обвинения президента в "измене родине, взяточничестве или других преступлениях и проступках", против импичмента, который комитет юстиции палаты представителей обсуждал с 30 октября 1973 года. Как бы Никсон ни уверял в том, что он не "жулик", требование выдать магнитофонные записи не смолкало. В апреле 1974 года Белый дом решил предпринять наступление и опубликовал содержащую 1200 страниц, однако искаженную, копию. Больше, чем многие нестыковки с ранними высказываниями Никсона, американцев шокировал вульгарный тон общения и тюремный образ мышления в Белом доме.

Конец наступил в июле-августе 1974 года: 24 июля Верховный суд приказал выдать все требуемые магнитофонные пленки комитету юстиции палаты представителей, который между 27 и 30 июля принял три статьи об импичменте, обвинявших президента среди прочего в злоупотреблении должностью, лжесвидетельствовании и неуважении конституционных прав Конгресса. Под массивным давлением Никсон опубликовал 5 августа запись беседы с тогдашним начальником штаба Халдеманом от 23 июня 1972 года. из которой явно следовало, что президент сам дал распоряжение о проведении акции затушевывания. Так было установлено, откуда "идет дым", хотя Никсон настаивал на том, что разговор уличает его только внешне. Но даже для последних приверженцев президента чаша переполнилась. Республиканское руководство намекнуло, что большинство будет, возможно, за отстранение от занимаемой должности. 8 августа 1974 года Ричард Никсон заявил в телевизионном обращении об уходе в отставку со следующего дня, не признавая вины и мотивируя уход тем, что он потерял свою политическую базу. Передачей должности вице-президенту Джералду Форду 9 августа было покончено с импичментом, но не с вопросом уголовно-правовых последствий. Форд месяц спустя принес общее извинение за все преступления, которые Никсон, возможно, совершил как президент, и избавил своего предшественника от унижения судебного процесса.

Каким бы абсурдным ни казался знак победы, с которым Никсон простился со своими последними приверженцами, покидая Белый дом, он возвещал о борьбе за его реабилитацию, которая велась в течение 20 лет со свойственным ему упорством и в конце не без успеха. Он сам позже говорил о решении "жизнь или смерть", так как тот, кто сдается после поражения, умирает духовно, а вскоре и физически. Прежде всего, это была борьба пером. После своей отставки Никсон написал не менее 9 книг, начиная с опубликованных в 1978 году мемуаров и заканчивая завершенной незадолго до его смерти книгой "По ту сторону мира". Две темы проходят сквозь эти хорошо написанные и удачные книги: точка зрения Никсона на мировую политику и оправдание своего пребывания в должности президента и его роли в афере Уотергейта, в которой он неизменно хотел видеть заговор своих врагов, использовавших обычный "грязный предвыборный трюк", чтобы сместить его. То, что он оспаривал личную причастность к караемым законом действиям и признавал лишь политические ошибки, было невозможно, без значительных искажений фактов, и поэтому никогда не принималось ни общественностью, ни историками.

Даже и без невозможного для него признания вины Никсону удалось в конце концов вернуться к общественной жизни так, как он себе это представлял: как старшему государственному деятелю, совета и всемирнополитического опыта которого искали активные политики. Когда он умер от удара 22 апреля 1994 года, то уважение к его внешнеполитическим достижениям и чрезвычайной силе воли перевесило все остальное. Уотергейт не был забыт, но явно прощен. Умерший был не только удостоен обязательных государственных похорон; то, что находящийся в должности президента Клинтон, который в 60-е годы участвовал в демонстрациях против Никсона и войны во Вьетнаме, сам произнес надгробную речь, казалось почти вторым помилованием и примирением поколений.

Институт президентов при Ричарде Никсоне попал, без сомнения, в тяжелейший в своей истории кризис доверия, который его преемник смог преодолеть лишь частично. Уотергейт стал примером типично политического скандала, который упоминается при любой возможности. Миф о самом могущественном человеке в мире показал свою обратную сторону, и необходимость ограничения и контроля этой власти стала очевидной. Начавшееся избранием Никсона в 1968 году господство консерватизма в Америке было на короткое время прервано неизбранием Форда на второй срок. В республиканской партии после Никсона и Форда верх взяли религиозные фундаменталисты и идеологи политики невмешательства. Даже такой критик Никсона, как его биограф Стивен Эмброуз, обращаясь в прошлое, видит собственно трагедию его отставки в упущенных шансах продолжения умеренной социально-государственной ориентации и прагматического интернационализма.

Источник: Peoples.ru