ГУСТАВ III

(1746-1792)

В истории Швеции XVIII века вряд ли найдется более загадочная и интересная фигура, чем Густав III, - 'просвещенный деспот', поклонник Вольтера и Дидро, драматург и театральный режиссер, чья жизнь роковым образом вообще оказалась тесно связанной с театром.

Чтобы лучше представить себе значение его правления для Швеции, взглянем хотя бы бегло на ее историю в XVIII столетии. Как известно, первые два десятилетия века пришлись на очень тяжелую для шведов Северную войну, в результате которой страна утратила положение великой европейской державы, а корона с гибелью в 1718 году самодержца Карла XII - свою прежнюю власть. В Швеции больше чем на полвека установился полуреспубликанский режим, нареченный 'эрой свобод'. Реальная власть оказалась в руках риксдага (четырехсословный парламент, куда, помимо дворянства, духовенства и бюргерства, входило и свободное крестьянство), вернее, у формируемого им правительства.

Постепенно в парламенте появились политические 'партии', между которыми в 1760-х годах развернулась острая борьба. Первая - 'Шляпы' (по названию дворянского головного убора) - представляла ориентированную на Францию воинственную часть дворянства и привилегированного бюргерства столицы. Вторая - в основном обуржуазившихся аристократов, склонявшихся к союзу с Россией и настроенных миролюбиво (отсюда ее насмешливое прозвище 'Колпаки'), а также провинциальных бюргеров. Радикальное крыло этой партии выступало за отмену дворянских привилегий. 'Придворная партия' стояла за укрепление власти короны, за восстановление абсолютизма. Мягкий по характеру шведский король Адольф Фредрик, в отличие от своей честолюбивой супруги Луизы Ульрики, сестры короля Пруссии Фридриха Великого, не слишком жаждал реально властвовать, чего нельзя сказать о его даровитом сыне Густаве.

Первенец, согласно законам Шведского королевства, он был провозглашен наследником престола. Получил основательное по тем временам образование. Его учителями были видные шведские государственные деятели Карл Густав Тессин, а затем Карл Фредрик Шеффер. Историю и географию ему преподавал Улоф Далин, один из основоположников шведской историографии. Принц так хорошо овладел французским языком, что говорил и писал на нем лучше, чем по-шведски. Современников поражала начитанность юного кронпринца. Сочинения Вольфа и Локка, Монтескье и Вольтера, Расина и Корнеля, труды по истории античности, Европы, в особенности Франции, и, конечно, собственной станы стали на всю жизнь излюбленным чтением Густава.

Довольно рано кронпринц стал приобщаться к бурной политической жизни в Швеции, входя 'по должности' в некоторые высшие органы управления страной. Интриги и склоки партийных группировок, различного рода пасквили, наводнившие страну в результате почти неограниченной свободы слова, и особенно продажность чиновников государственного аппарата и депутатов риксдага (все знали, что 'Шляпы' находились на содержании Франции, а 'Колпаки' - Дании и России) - все это склоняло Густава к намерению укрепить власть короны.

В 1766 году высшие политические интересы Швеции заставили принца Густава вступить в брак с датской принцессой Софией Магдаленой, с которой он был помолвлен с четырехлетнего возраста. Густав, невысокого роста, тогда еще худощавый, живой, интеллектуально развитый, начитанный, склонный к развлечениям, представлял полную противоположность своей супруге - высокой, крупной, до крайности застенчивой женщине, не интересовавшейся ни литературой, ни театром. Уже рано выяснилось, что этот брак в личном плане оказался неудачным.

Осенью 1770 года принц под именем графа Готландского в сопровождении своего самого младшего брата Адольфа Фредрика и Шеффера отправился в путешествие по Европе, собираясь посетить и 'столицу мира' - Париж. Здесь он познакомился с блестящим двором Людовика XV, много времени провел в беседах с философами и писателями, известными ему раньше по книгам - Д'Аламбером, Гельвецием, Мармонтелем, Тома. Кронпринц даже навестил Жан Жака Руссо в его скромной квартирке на улице Платриер.

Но вечером 1 марта 1771 года, когда кронпринц слушал оперу в ложе графини д'Эгмон, ему доставили спешное сообщение, что его отец король Адольф Фредрик внезапно скончался от удара. Теперь визит Густава приобретал совершенно иной смысл. Франция обещала ему поддержку в укреплении королевской власти, в том числе субсидиями.

Став королем, Густав III предпринял несколько попыток договориться с вождями враждующих партий, но, не достигнув успеха, при поддержке дворянства, все больше опасавшегося за свои привилегии, и при помощи гвардии и армии 19 августа 1772 года совершил государственный переворот. Под дулами пушек он заставил риксдаг принять новую конституцию страны. В значительной степени власть перешла теперь в руки монарха; правительство Швеции - Совет превращался в совещательный орган; риксдаг, в ведении которого оставалось высшее законодательство и налогообложение, созывался отныне лишь по воле короля.

В годы правления Густава III был проведен целый ряд реформ в экономике и общественном устройстве Швеции, упразднены многие пережитки феодальной системы. Началась работа по земельному переделу, позволявшая крестьянам объединять свои разбросанные наделы. Именно тогда, при Густаве III, была установлена государственная монополия на производство и продажу спиртных напитков, существующая в Швеции до сих пор. Были запрещены пытки и смягчено уголовное законодательство. В это же время в страну, ставшую более веротерпимой, были допущены евреи.

'Густавианская эпоха' - блестящая пора в истории шведской культуры. В 1786 году Густавом III была основана знаменитая Шведская академия, та самая, которая в нашем столетии присуждает Нобелевские премии по литературе. Король покровительствовал писателям и поэтам, прежде всего приближенным ко двору драматургам Чельгрену и Леопольду, а также самобытному поэту и барду Карлу Микаэлю Белльману, чьи застольные песни и сегодня поет вся Швеция. С детских лет Густав III был театралом, играл в любительских представлениях при дворе, а впоследствии писал пьесы и либретто для опер, ставил спектакли, набрасывал эскизы декораций и костюмов. Созданный Густавом III в загородном дворце Дроттнингхолм летний театр действует и в наши дни, показывает пьесы XVIII века. В 1773 году в Стокгольме открылась Королевская опера, а в 1788-м - Королевский шведский драматический театр, где ставились, в частности, пьесы, сочиненные самим королем, например, на тему из российской истории - 'Алексей Михайлович и Наталья Нарышкина, или Отвергнутая любовь'.

Однако политический режим в Швеции стал довольно жестким. Необычные для Европы того времени широкие гражданские свободы, в том числе и свобода печати, существовавшие в Швеции в 1760-х годах, были после переворота урезаны. Густав III создал и тайную полицию.

На первых порах, в 1770-е годы, Густаву еще удавалось преодолевать серьезные экономические трудности страны. Во многом этому содействовало введение новой денежной системы, основанной на серебряном риксдалере. Однако в 1780-е годы, к концу которых король в значительной степени потерял доверие дворянства, временную поддержку оказывали лишь иностранные субсидии, главным образом французские. Густав III судорожно искал выход во внешнеполитических авантюрах. Не раз он подумывал отнять у соседней Дании принадлежавшую той Норвегию, а в 1788 году, решив воспользоваться тем, что Россия сражалась с Турцией, спровоцировал с ней войну. И здесь не обошлось без театральности. Поскольку король не мог начинать без согласия риксдага наступательные действия, отряду шведских кавалеристов, переодетых в казачью форму, сшитую, между прочим, к драматическому спектаклю, было велено совершить псевдонападение на пограничную деревушку в Финляндии, где проходила тогда русско-шведская граница.

Встреча Екатерины и Густава III в Финландии в 1783 г.


Однако шведская армия в Финляндии не подчинилась приказу вторгнуться в пределы России. В местечке Аньяла, неподалеку от границы, более ста шведских офицеров выпустили манифест, объявлявший войну незаконной. Королю удалось подавить мятеж, вожди которого, за исключением тех, кто сумел укрыться в России, были арестованы. В Финляндии начались настоящие военные действия, продлившиеся два года. Тем не менее конфликт короля со значительной частью дворянства продолжался. В 1789 году, взяв под стражу его предводителей, при поддержке податных сословий Густав III заставил созванный в Стокгольме риксдаг принять новый конституционный документ, так называемый 'Акт единения и безопасности', дававший королю почти неограниченную власть. Аньялские деятели были отданы под суд, состоявшийся в апреле 1790 года. 125 офицеров были приговорены к смерти. И хотя казнен был только полковник Хестеску, эти события усилили недовольство дворян королем, особенно после того, как из далекого Парижа пришло известие о падении Бастилии.

Война с Россией, которая завершилась подписанием в 1790 году Верельского мирного договора, нанесла финансам Швеции, и так достаточно расстроенным, тяжелейший удар. Тем не менее Густав III продолжал искать выход из сложного экономического положения вне пределов своей страны. В 1791 году он обратился к Екатерине II с предложением организовать контрреволюционную интервенцию во Францию, интриговал в Польше, снова обдумывал планы захвата Норвегии. Российская императрица, занятая другими внешнеполитическими делами (шла война с Турцией, и назревал еще один раздел Польши), поддерживала на словах намерения шведского короля, но всерьез участвовать в нападении на Францию не собиралась. Заключенный в октябре 1791 года русско-шведский союзный договор ничего не говорил о походе против Франции, но субсидии Швеция все же получила. Однако этих денег не хватало. Нужны были глубокие преобразования, чтобы преодолеть финансовый кризис, и именно для этого Густав пошел на созыв риксдага, который, во избежание возможных эксцессов, был проведен далеко от столицы, в провинциальном городе Евле. Дебаты, довольно бурные, тем не менее не выходили за парламентские рамки. Дворянство вело себя более сдержанно, чем в 1789 году, и королю удалось добиться поддержки духовенства, а так-же податных сословий - бюргеров и крестьян. Внешне даже казалось, что Густав III достиг наконец сплочения нации. Теперь можно было подумать и о развлечениях.

Вечером в пятницу 16 марта 1792 года к зданию Оперы беспрерывно подъезжали сани, откуда выпархивали коломбины и одалиски, ловко выпрыгивали халифы и флибустьеры. Вся молодежь Стокгольма стремилась попасть на бал-маскарад, где, в отличие от официальных балов, могли присутствовать и дворяне и разночинцы. К одиннадцати часам приехал из драматического театра король. В одном из залов Оперы монарха ждал накрытый ужин, который он намеревался провести в небольшой компании своих фаворитов: гофшталмейстера Ханса Хенрика фон Эссена, нескольких молодых камер-юнкеров и офицеров. На сей раз отсутствовал один из самых близких Густаву III людей - Густав Мориц Армфельт, приглашенный на этот вечер к датскому послу.

Когда трапеза его величества подходила к концу, паж подал ему запечатанное письмо, где анонимно сообщалось, что на короля готовится покушение. На все заклинания отменить бал-маскарад, не спускаться в зал к танцующим или, по крайней мере, надеть панцирь под одежду и выйти в окружении стражи Густав III ответил отказом. Он и раньше получал подобные предупреждения, но больше всего на свете не хотел показаться трусливым. Однажды он сказал: 'Если я испугаюсь, то смогу ли править?'. А потому, завершив ужин, король отправился выбирать себе маскарадный костюм.

Он набросил на плечи венецианский плащ из черной тафты, при чем столь небрежно, что из-за него виднелся большой крест ордена Серафимов, имевшийся только у членов королевской фамилии, надел черную шляпу с белыми перьями, к которой была пришита белая маска из ткани, закрывавшая лицо, и в сопровождении Эссена и дежурного капитана спустился в зал.

Приближалась полночь. Бал был в самом разгаре. Народу собралось так много, что королю и его окружению приходилось протискиваться через толпу. Внезапно позади Густава III возникла фигура, одетая в маску и черное домино. Неизвестный выхватил пистолет и, присев, прицелился королю в спину. А он в это время резко повернулся влево. Рука преступника дрогнула, раздался выстрел, и весь заряд попал королю чуть выше бедра. Он вскрикнул по-французски: 'Я ранен' и судорожно схватил Эссена за плечо. Растерявшийся гофшталмейстер помог монарху добраться до каменной скамейки у стены.

Как ни странно, паники не возникло. Музыка играла так громко, что далеко не все слышали выстрел, а некоторые приняли его за хлопушку. Тем не менее охране удалось быстро перекрыть все выходы. Раненого короля перевезли во дворец, где его осмотрели лейб-медики, попытавшиеся извлечь пулю из раны. Оказалось, что заряд злоумышленника состоял еще и из дроби и даже ржавых обойных гвоздиков. По свидетельству очевидцев, во время переезда, зондирования раны и операции монарх держался достойно.

Вскоре своим указом он назначил временное правительство во главе с младшим братом - герцогом Карлом Седерманландским, куда вошли Армфельт и генерал Таубе, а также некоторые другие высшие сановники. Сначала серьезных опасений ранение врачам не внушало. Целую неделю после покушения Густав III чувствовал себя относительно неплохо. Но в воскресенье 26 марта его состояние резко ухудшилось. К обострившимся бо-лям в ране добавилась простуда - видимо, в спальне было очень холодно. Короля терзал мучительный кашель.

Агония началась в ночь на 28-е. Кашель прекратился, началось сильное нагноение раны. Старый врач короля, осмотрев больного, в конце концов рекомендовал ему позвать брата и помириться с ним. Ведь по Стокгольму пошли слухи, что герцог Карл, не приехавший на тот злополучный был, причастен к покушению. Густав III понял, что ему предстоит. Он тут же вызвал к себе преданного статс-секретаря Элиса Шредерхейма и велел составить дополнение к основному завещанию: власть в Швеции должна до совершеннолетия наследного принца Густава Адольфа, которому шел тогда 14-й год, перейти в руки не только герцога Карла, но и правительства опекунов, куда король вводил своих ближайших фаворитов - Таубе и Армфельта. Первого он назначал министром иностранных дел, а второго - генерал-губернатором Стокгольма. Фактически в их руки передавалась почти вся полнота власти. Через несколько часов король скончался.

Герцог Карл, не потерявший самообладания, действовал быстро и решительно. На созванном вскоре заседании временного правительства верховный судья Вахтмейстер заявил, что дополнение к завещанию не имеет юридической силы, так как по законам Швеции его должны были скрепить два свидетеля, а на нем только подписи короля и статс-секретаря. Таким образом, власть в королевстве переходила к герцогу Карлу.



Многие оппозиционеры, как дворяне, так и разночинцы, которые прониклись радикальной идеологией свободы и равенства, получившей свое законченное оформление в учении Жан Жака Руссо, прямо ставили в вину Густаву III и деспотические методы правления, и неудачную в целом войну с Россией и Данией, и риксдаг 1789 года, и казнь полковника Хестеску, да и не только это. Потому-то, как считали многие, Густав III заслужил участь Юлия Цезаря и Карла I. Исполнителем стал отставной капитан Якоб Юхан Анкарстрем, жизнь которого сложилась весьма неудачно. А направлял руку убийцы генерал Пеклин, в 'эру свобод' влиятельный деятель риксдага, а затем один из руководителей оппозиции. Заговорщики надеялись, что покушение послужит сигналом к восстанию, которое приведет к ограничению монархии и установлению более либерального режима.

Однако убийство короля ужаснуло многих, и поэтому последующая история Швеции оказалась значительно менее кровавой, чем была прежде.

Вокруг этого события сложилось много легенд, одна из которых прямо связывала его с деятельностью французских якобинцев - в ту пору открыто говорили о том, что они собираются уничтожать коронованных особ. При петербургском дворе, как вспоминал секретарь Екатерины II А.М.Грибовский, 'распространился слух, что французские демагоги рассылали подобных себе злодеев для покушения на жизнь государей'. Передавали, будто мэр Парижа Петион держал пари, что к 1 июня того же 1792 года Екатерина II уже не будет в живых. Однако никаких подтверждений причастности якобинцев к покушению на Густава III не было найдено ни тогда, ни после. Кроме того, герцог Карл и его окружение, придя к власти, постарались скрыть подлинные факты, из-за чего возникла версия о том, что покушение готовила небольшая группа аристократов. Лишь в 50-х годах нашего столетия молодой, но рано скончавшийся шведский историк Андерс Ларссон, тщательно изучив ставшее доступным для исследователей многотомное уголовное дело об убийстве Густава III, сумел показать, сколь разветвленным и глубоким был заговор против короля.