Радонежский Сергий

(3.05.1314 - 25.09.1392)
При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной.
Образ святого - как на иконе, так и в общественном сознании - всегда окружен ореолом. Многие из нас в силу разных причин этого не принимают. Мол, святые - такие, же люди, к чему ставить их выше остальныхN
Что касается человека, известного в истории под именем Сергия Радонежского, то он вполне согласился бы с этим мнением. Когда монахи Троицкого монастыря между собою стали называть Сергиевым ручей, возникший возле самых стен обители (как говорит летописец, по молитве игумена), то Сергий запретил им это, указав на Бога как сотворителя источника. Себя он всю жизнь считал худшим из людей.
Уходящая сегодня добродетель! Дела с такими мыслями не сделаешь, не правда лиN Но Сергий, движимый сознанием своей ничтожности и с постоянным упованием на Бога, совершал дела, навсегда оставившие его имя в истории, причем не только в истории церкви
Решиться уйти в дикие леса в сопровождении лишь старшего брата, когда тебе едва исполнилось двадцать! Это был не только незаурядно мужественный, но и идущий вразрез с тогдашними обычаями поступок. На Руси в ту пору не было пустынножителей. Монастыри строились в городах или пригородах: в лихие времена люди жались поближе друг к другу. А молодой богомолец, которого тогда еще звали Варфоломеем, ставит шалаш посреди дикого леса...
В полном одиночестве остался он среди природы, суровой к человеку, требующей от него труда в поте лица. Так юноша прожил около двух лет. Молитва, богомыслие, тяжелый труд, скудная пища (он часто делился хлебом с приходившими к келье дикими зверями) укоренили в нем то святое настроение, к которому он стремился. Эти годы научили инока Сергия многому.
Он был совершенным работником. Совершенным в том смысле, что умел делать все, без устали и за ничтожную плату. Уже когда вокруг его кельи выросли новые, где стали жить другие монахи, удивленные и вдохновленные его примером, и когда он, помимо своей воли, был поставлен во главе монастыря, Сергий работал за двоих. Он не стыдился ни поварства, ни плотничества, шил и кроил одежду на братию, катал свечи, варил кутью, молол зерно, копал огород, обмывал умерших... Однажды, когда у него закончилась еда, он пошел к одному из монахов своего монастыря и нанялся сделать ему пристройку к келье - за несколько кусков черствого хлеба
О его смирении говорит еще один поразительный случай.
Когда Троицкий монастырь уже стал широко известен, в него из Москвы пришел брат Сергия Стефан, в свое время не выдержавший лесной жизни. В столице он стал духовником многих известных персон, игуменом Богоявленского монастыря, но бросил все и решил вернуться к пустынной жизни... В один субботний день Сергий служил вечерню и был в алтаре, а Стефан, как любитель и знаток церковного пения, пел на клиросе. Мимо него шел чтец с книгой.
- Кто дал тебе эту книгуN - громко спросил Стефан.
- Игумен.
- Кто здесь игуменN Не я ли первый сел на этом местеN - закричал запальчиво московский гость. И "иная некая изрек, ихже не лепо бе", смущенно говорит летописец.
Сергий все это прекрасно слышал, но ничего не сказал. После окончания службы он вышел из храма и, не заходя в келью, просто взял и... ушел из монастыря. Прославленный старец ради сохранения братской любви покинул взращенную его руками обитель. Проявил совершенно непонятное для нас сегодня отсутствие какого бы то ни было честолюбия. И вернулся лишь через четыре года по личной просьбе митрополита Московского Алексия, успев за это время с несколькими братиями построить в таких же диких лесах на Киржаче новый монастырь.
В отношениях с властями - и церковными, и светскими - Сергий проявляет себя уже как политик и государственный деятель. Его прочили на митрополита Московского, но, в отличие от того случая, когда по просьбе братии и по благословению епископа он все-таки согласился стать игуменом Троицкого монастыря, не поддался он уговорам ни своего друга митрополита Алексия, ни Димитрия Донского. Духовное возрастание он ставил выше должностного.
И духовным авторитетом Сергия власть успешно пользовалась. Он не считал зазорным замирять враждующих князей. (К слову, игумен всегда полагал, что худой мир лучше доброй ссоры: даже перед выступлением князя Димитрия Ивановича на Мамая Сергий предложил ему постараться примириться с ханом, и благословил на бой, лишь узнав о том, что князь сделал для примирения все возможное).
Когда Сергий решил вводить в Троицком монастыре совместное житие монахов (общежитие), упраздняя, говоря современным языком, "личное подсобное хозяйство" каждого члена братии, то он с целью умиротворить недовольных, подкрепил свой авторитет письмом патриарха Константинопольского, благословляющего общежитие в обители. Патриарх не знал Сергия, но знал митрополита Алексия и по его просьбе составил это письмо.
Братия с покорностью приняла волю патриарха. Будущее показало мудрость игумена, его ученики создавали новые общежительные (а какие иные могли бы выжить на дикой землеN) монастыри в лесных чащах на не освоенных еще светской властью территориях, вокруг них оседали миряне (так же, как в свое время вокруг Троицкой обители). Сергиевы ученики основали около 70 монастырей в самых разных краях. Так благодаря стремлению людей быть дальше от мира и ближе к Богу и были колонизированы для молодого государства новые земли.
Жизнеописатель преподобного Сергия, Епифаний Премудрый, лично и хорошо знал того, о ком писал. При составлении жития он пользовался рассказами самого Сергия, свидетельствами близких к нему людей (в том числе и Стефана, примирившегося с братом и умершего в Троицком монастыре). Епифаний свидетельствует:
"Преподобный игумен, отец наш Сергий святый, старец чюдный, добродетелями всякими украшен, тихий кроткий нрав имея, и смиренный и добронравный, приветливый и благоуветливый, утешительный, страннолюбный и миролюбный; <...> стяжа паче всех смирение безмерное и любовь нелицемерную и всех равно любляше <...>".
Другой современник называет Сергия - еще при жизни - святым: "Того же лета болезнь быстъ тяжка преподобному игумену, Сергию святому..."
Из жития мы узнаем (со слов очевидцев и самого Сергия) об огне, ходящем по алтарю во время служения игумена, об ангеле, сослужащем Сергию, о посещении его кельи Божией Матерью с апостолами, о чудесах, совершенных по молитвам святого. Можно уверенно судить о его государственном уме, великолепном знании Писания. Троицкий монастырь из нищего, голодного, в котором богослужебные книги писались на бересте, за неимением пергамента, при почти полном отсутствии вотчинных земель превратился в процветающий, строящийся, занимающийся благотворительностью. И он возрос так вовсе не благодаря каким-то экономическим расчетам.
Сергий покорил мир исполненными заповедями Христовыми, любовью, аскезой, молитвой. Но тайны его духовной жизни, не исчерпываемой подвигами любви и непрестанной молитвы, остались скрытыми для потомков.
Преподобный Сергий скончался в 1392 году и был погребен вопреки собственной воле, но по воле митрополита Московского Киприана в церкви Троицкого монастыря (по просьбе братии). Его тело находилось в земле около 30 лет и было изнесено из нее после того, как одному благочестивому человеку в тонком сне явился Преподобный и, по летописцу, сказал ему: "Возвести игумену монастыря моего о том, что напрасно он столько времени оставляет мое тело покрытым землей, в которой вода утесняет его".
Гроб был поднят из земли. Торжество открытия мощей состоялось 5 июля 1422 года. Еще через тридцать лет Сергий был причислен к лику всероссийских святых.
В течение почти пятисот лет люди шли ко гробу Преподобного в Троицком соборе лавры. В монастыре вели летопись чудес, совершенных по молитвам святого. Рака с мощами усердием благочестивых граждан России была украшена золотом и серебром.
11 апреля 1919 года, в пятницу, на 6-й неделе Великого поста советскими властями в присутствии наместника лавры архимандрита Кронида и нескольких монахов было совершено вскрытие мощей Преподобного Сергия, вызвавшее большое волнение собравшегося на площади перед лаврой народа, который не пускали за стены монастыря. Вскрытие фиксировалось на кинопленку под руководством в будущем известного советского режиссера Дзиги Вертова. Эту пленку демонстрировали впоследствии, по указанию Ленина, в кинотеатрах страны. Мощи были помещены в музей лавры, в стеклянный саркофаг для всеобщего обозрения. Но глава Преподобного была сохранена от такой участи. Накануне Пасхи 1919 года священник Павел Флоренский, архимандрит Кронид и граф Олсуфьев ночью тайно отделили главу Преподобного от остальной части мощей. На ее место был положен череп одного из князей Трубецких. Главу взял на хранение Олсуфьев. В середине 30-х годов он передал ее на хранение молодому художнику-реставратору Павлу Голубцову. 4 ноября все храмы лавры были опечатаны, 20 апреля 1920 года вышел декрет председателя СНК за подписью Ленина о превращении лавры в музей
Мощи снова оказались в лавре в 1946 году, когда здесь снова появились монахи. Павел Голубцов работал в 40-х годах на восстановлении настенной живописи в лавре и накануне открытия мощей вернул главу Преподобного монастырю. Первая после 1920 года литургия состоялась здесь в ночь на Пасху, 21 апреля. Раку с мощами поставили пока в Успенском соборе. Позднее мощи вновь оказались на своем привычном месте - у правой стены древней Троицкой церкви. Там рака находится и сегодня.
А Павел Голубцов впоследствии стал архиепископом Сергием Новгородским, жизнь свою закончил на покое в Лавре, занимаясь иконописью. Его мечтой было узнать, как выглядел Преподобный Сергий на самом деле. Он молился святому об этом. И однажды увидел сон, что он стоит перед ракой Сергия и видит, как Преподобный приподнимается из нее и говорит: "Смотри и запоминай". Увиденное Владыка воплотил в своих иконах.